Балерина. Геннадий Николаевич Седов

в кругу друзей, когда откупорили уже ни одну бутылку шампанского, предложил неожиданно игру: гусар умыкает из родительского дома невесту (как в пушкинской «Метели»). Настоял, чтобы роль невесты исполняла она, а в роли похитителя непременно выступил Сергей. Все почувствовали неловкость. Не для кого не было секретом, и, прежде всего, для него самого, что старший из «Михайловичей», как звали в компании неразлучную тройку великих князей-братьев, страстно в неё влюблён. Смеясь она предложила взамен себя сестру Юлию, но он заупрямился: только она и «любезный дядюшка». Игра вышла натянутой, веселье вскоре завяло, гости один за другим потянулись в гардеробную. В тот вечер он не остался у неё ночевать. Холодно поцеловал в губы и уехал.

      Из писем Кшесинской.

      19 мая 1893 г. «Дорогой Ники! С. М. жестоко ошибается. Ты у меня первый и последний. Я Тебе говорила неоднократно, что Тебя люблю, а полюбить серьезно можно только один раз в жизни, а увлекаться – сколько угодно, это зависит от характера. Я никогда не променяю истинную любовь на глупое увлечение. Совершенно напрасно С. М. так самоуверен. А Ты, верно, обрадовался, когда он Тебе это сказал, – что уже теперь нашел мне утешителя? Ну а за эти слова прибьешь меня? Не забудь привезти в понедельник дневник. Меня он очень интересует! До скорого свидания. Целую Тебя крепко, мой дорогой Ники».

      Её, похоже, сбывали с рук – как дорогую вещь, новому хозяину. Сергей чуть ни ежедневно являлся с визитами, всякий раз в отсутствии Ники, чего до этого никогда не делал. Присылал охапками цветы, дожидался после спектаклей, отвозил домой в собственной карете с гербами. У него была репутация удачливого волокиты, император, говорят, делал ему не раз на сей счёт строгие внушенья, но образа жизни гвардейский полковник (бывший одновременно президентом Русского театрального общества) не менял: устремлялся к новым соблазнам, одерживал победы.

      – Мужчина, что и говорить! – восторгалась сестра.

      Она не переставала нахваливать Сергея: и богат и умён, а уж как ухаживает бесподобно. Убеждала ни в коем случае поклонника не отвергать. Держать на поводке, про запас.

      – Великие князья, миленькая, на улице не валяются. Мало ли чего? Николаша твой, пиши, отрезанный ломоть. А тут счастливый выход из положения. Не будь дурочкой…

      Она не хуже сестры всё понимала. Но зачем-то продолжала штопать, не считаясь с логикой, расползавшийся на глазах тришкин кафтан. В преддверии нового красносельского сезона присмотрела на берегу Дудергофского озера премиленькую дачку, чтобы Ники было удобно приезжать к ней из лагеря, но ей дали понять, что подобный шаг может вызвать нежелательные толки, и дачу пришлось снять намного дальше, в безлюдном Коерове, посреди глухого леса, где они с сестрой дрожали по ночам от каждого шороха за окном. Летом 1893-го он уехал в Англию на свадьбу двоюродного брата, будущего короля Георга Пятого. Именно в это время, было ей известно, в Лондоне гостила у венценосной бабушки Алиса Гессенская.