Балерина. Геннадий Николаевич Седов

раз замечу кого-нибудь из этих наблюдателей, то я ему морду разобью – знайте это»…

      Въехав в особняк, она переделала только спальню на первом этаже, при которой была прелестная уборная, всё остальное оставила без изменений. Когда Николай, завершив государственный визит, приплыл на яхте «Полярная Звезда» из Германии домой, любовная гавань на Английском проспекте была полностью подготовлена – фарватер для прохода очищен, газовые фонари на причале зажжены, пушки береговых батарей оглушительно палили во славу любви.

      Что оставалось делать гусару? Честь мужская повелевала: сдержать, наконец, данное слово.

      6

      Случалось не раз: среди ночи, в разгар любовных ласк, раздавался снаружи стук в парадную дверь, сонная горничная сообщала о прибытии дежурного адъютанта с пакетом. Ники в накинутом на плечи бухарском халате прочитывал торопясь послание на гербовом листе, поднимал с удручённым видом глаза: его спешно опять вызывали во дворец. Она старалась проявлять терпение, не устраивала сцен. Что делать: любимый – не мастеровой Путиловского завода, у него столько важных дел! Повисала на шее, вдыхая запах его мундира, целовала жарко, крестила вслед, стоя полураздетая на пороге спальни.

      Окружающие диву давались, с каким самообладанием играет она новую свою роль фаворитки. Ни тени сомнения или неловкости, напротив – ведёт себя так, словно всю жизнь только и делала, что приятельствовала с членами царствующего дома, содержала изысканный салон, купалась в роскоши. Петербург живо обсуждает её наряды, покупки, выезды в лакированной коляске с мальчиком-пажем на запятках, праздничное новоселье, устроенное ею в особняке на Английском: шесть великих князей за столом, умопомрачительные подарки, гостей услаждает пением, дирижируя себе бокалом с шампанским, прославленный тенор Мариинской оперы Николай Николаевич Фигнер. Страницы её дневника той поры изобилуют описаниями приёмов, обедов, вечеринок, выездов на природу, перечислением отведанных за столом яств и вин. Ей двадцать лет, и она, как писали в старинных романах, не то чтобы красива, но прелесть до чего мила: покатые плечи, дивные ножки (чуть полноватые для балета), нежный, словно бы в пуху, румянец на щеках. И эти её дерзкие, многократно описанные глаза-маслины, сверкающие огнём. Она до краёв наполнена любовью – свиданиями, расставаниями, размолвками по пустякам, оканчивающимися по обыкновению пылкими поцелуями на софе. Жизнь её со стороны выглядит нескончаемым празднеством. Нет, кажется, в этом состоянии эйфории места для труда: ежедневных многочасовых упражнений у балетной стойки, репетиций, приватных уроков по технике танца, занятий множеством других неотложных рутинных дел, составляющих профессию артистки балета. А, между тем, именно теперь совершает она головокружительный рывок в карьере: танцует впервые в роли главной героини целый балет, будучи только первой танцовщицей. И при каких обстоятельствах! Её вводят неожиданно в трёхактный балет «Калькабрино» вместо занемогшей – страшно произнесть! –