Теория поля. Леонид Дюк

Позвони ей как бы между прочим, спроси, как дела, пригласи куда-нибудь.

      – Мама! Хватит уже пытаться устроить мою жизнь, – взорвался юноша. – Я сам с этим прекрасно справлюсь! В Крыму, теперь вот. Сколько можно!

      – А что, в Крыму тебе разве плохо было?

      – Хорошо было. Только что теперь? Я тут, а она там!

      – Ну вот тебе и замена, – Нонна Алексеевна словно не замечала его раздражения. – Сынок, пойми же, Вика для тебя не вариант. Ну что это, официантка из курортного городка, без гроша за душой, без образования. Она вообще-то обещала мне кое-что другое. «Я, – говорит, – с москвичами не встречаюсь!» А сама уже, смотри-ка, тут как тут!

      Арсений обреченно покачал головой и взял листок с телефоном. Последнее время в сердце образовалась пустота, которая настойчиво требовала себя чем-то заполнить.

* * *

      Возвращение Козырева из отпуска ничем особенно примечательным не запомнилось. Коллеги слово и не заметили его отсутствия, исследования продолжались в обычном ритме. И все же Арсений с удовольствием вернулся в институт. Он соскучился по этим коридорам, кабинетам, приборам, да и по людям тоже, особенно по общению с Леной. Девушка искренне обрадовалась его возвращению. Но больше всех, похоже, «истосковался» Цыпкин. Ему словно не хватало какого-нибудь подходящего человека, чтобы изливать на того весь яд своей мелкой душонки. А яду накопилось немало, и, что больше всего раздражало Сергея Львовича, главной причиной его заметно пошатнувшегося авторитета являлся именно Арсений. Только вот не таков был Козырев, чтобы спокойно мириться с назначенной ему ролью козла отпущения. Менее подходящую для этого личность даже представить себе сложно.

      Несколько дней Цыпкин планомерно изводил молодого человека всякими придирками, насмешками и глупыми, бесполезными указаниями. Тот держался на удивление стойко, казалось, что он начисто абстрагировался от этого нездорового внешнего раздражителя. Однако никто не мог видеть, что реально происходило у него внутри, за внешней личиной равнодушия и видимой отрешенности. Как и все зодиакальные Львы, он был очень чувствителен к уязвленному самолюбию и хотя редко демонстрировал свои чувства публично, подобные обиды никогда не забывал и не прощал. К сожалению, в данном конкретном случае Цыпкин являлся его непосредственным начальником, а Козырев, будучи адекватным и законопослушным человеком, привык с уважением относиться к руководству.

      И все же однажды лев вырвался на свободу. Такие случаи происходили с Арсением чрезвычайно редко, но когда происходили, очевидцы, как правило, запоминали столь яркое переживание надолго и уж точно не горели желанием испытать гнев разъяренного хищника на себе.

      А начиналось все вполне мирно и спокойно. Козырев и Лена, сидя вдвоем за его компьютером, уже несколько часов кряду безрезультатно пялились в монитор. Они пытались найти одну очень неприятную, плавающую ошибку в программе. Вроде бы все много раз проверили, прошлись в отладчике, сверили входные параметры. Ясности не прибавилось.