Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник). Рене Декарт

которые мне приходят в голову, тем не менее опыт научил меня не надеяться на какую-нибудь пользу от возражений, которых могу ожидать. Я уже не раз пробовал пользоваться суждениями как тех людей, которых считал своими друзьями, как тех, которые ко мне относятся беспристрастно, так и тех, наконец, от зложелательства и зависти которых ожидал полного старания открыть недостатки, укрывавшиеся от моих друзей, но редко случалось мне слышать возражения, мною совершенно не предвиденные, разве бы они были очень отдалены от моего предмета, и потому не случалось мне встречать критика для своих мнений более строгого и придирчивого, чем я сам. Равным образом, мне не удавалось видеть, чтобы посредством диспутов, производящихся в школах, когда-либо открывалась истина, прежде неизвестная, что происходит от стремления в каждом из диспутантов победить своих противников и от усилий их придать силу правдоподобным доказательствам, вместо того чтобы определять истинное достоинство доказательств. Те, которые долго были хорошими адвокатами, не делаются через это впоследствии хорошими судьями.

      Что касается до пользы, которую другие люди могли бы получить от сообщения им моих мнений, то ее нельзя ставить высоко, так как эти мнения далеко не законченные и требуют значительных пополнений, прежде чем дать им практическое приложение. И позволю себе сказать без увлечения, что лучше меня самого никто не может определить их приложения, не потому чтобы не было на свете умов много выше моего, но потому, что невозможно так ясно постигнуть и усвоить себе понятие, полученное от другого, как свое собственное. Справедливость этого замечания для меня доказана тем, что часто, передавая некоторые из своих мнений очень умным людям, я оставался в полном убеждении полного понимания этих мнений со стороны моих слушателей, но когда приходилось после проверять понимание, то я находил свои мнения настолько измененными, что не мог уже признавать их за свои. По поводу этого обстоятельства я позволяю себе даже просить наших внуков из всех мнений, которые мне будут в последствие времени приписываться, признавать за принадлежащие мне только те мнения, которые я сам сделаю известными публике. Не удивляюсь тому, что древним философам, не оставившим нам своих сочинений, приписывают столько глупостей, и не верю всем рассказам о странностях этих умнейших людей своего времени – потому что считаю все сведения о них искаженными. Притом едва ли был пример того, чтобы последователи превзошли своего учителя, и потому полагаю, что самые страстные почитатели Аристотеля сочли бы себя счастливыми иметь такое же знание естественных законов, какое имел этот философ, и это даже при условии, что никогда не будут знать ничего более. Последователи подобны плющу, который не только не стремится подняться выше поддерживающего его дерева, но часто даже опять спускается вниз, после того как достигнул вершины, т. е. господа последователи теряют в познаниях оттого, что продолжают изучать то, что бестолково