Брат ответит. Анна и Сергей Литвиновы

не совсем сам. Они с братом приходили. Но идея его.

      – Да, Ярослав жжет, – округлила глаза Ксюша. – Сюда ходить бросил, как только Ольга ушла. Теперь еще и сыщика прислал!

      Я понизила голос:

      – Он подросток. Возможно, это первая любовь?

      Девушка с сомнением протянула:

      – У них? Любовь?!

      – А почему нет?

      – Потому что они другие. Аутята – то есть, пардон, больные с расстройствами аутистического спектра – они отношения вообще не умеют строить. Я уже шесть лет здесь работаю – и ни одной романтической истории. Между взрослыми пациентами – да, бывает иногда. Но чисто секс. А любовь – это ведь поговорить. Подарки. Цветы. Аутисты ничего этого не могут.

      – Ладно, не любовь. Просто взрыв чувств. Гормональный бунт. Он на нее набросился, девушка, допустим, испугалась… – начала фантазировать я.

      – На Ольгу-то? – наморщила нос Ксюша. – Набросился?! Да Ярик ее боялся, как огня!

      – Боялся?

      – Она дистанцию держала прекрасно. И рявкнуть умела. Даже Антонина Валерьевна ей замечания делала, что нельзя так орать.

      – Прямо орала?

      – А как не орать, когда с аутистами балет ставишь?

      – Они что, правда ставили настоящий балет?!

      Ксюша улыбнулась:

      – Метод «Игровое время»[5] везде есть. А наш Центр – экспериментальная площадка. Здесь все можно. Если есть шанс, что больным поможет. Ольгина идея, конечно, совсем завиральной казалась, но все равно решили попробовать. Антонина Валерьевна сказала, что будет интересно связать в одно две несовместимые категории. Больные с ограниченной подвижностью – и балет. Специально под проект станки купили. Зеркала. Пианиста взяли на четверть ставки.

      – И что они ставили?

      – Вторую часть «Артефакт-сюиты» Фредерика Форсайта, – заученно отбарабанила Ксюша.

      – Никогда не слышала, – призналась я.

      – Ну… это такой очень современный балет. На музыку Эвы Кроссман-Хехт. – Понизила голос, хихикнула. – Скрип и скрежет, короче.

      – И как у них получалось?

      – Как на этих картинах. Авангард, – улыбнулась девушка. – Ничего непонятно. Дергаются, будто их током бьют. Хотя видно: люди очень старались.

      – А Ярик – он… э… в кордебалете был?

      – Нет. Звезда. Один из четырех солистов. Там две пары в главных партиях.

      – Мне Федор ничего об этом не говорил, – пробормотала я.

      – Думаю, он не воспринимал занятие брата всерьез. А сам Ярик стеснялся очень, – улыбнулась Ксюша. – Меня просил и всех в детали не вдаваться. Боялся – брат засмеет. Балет, мол, не мужское дело. Сам-то Федор – мастер паркура. Вот это да, это для кобелей. А балет – для девочек. Ярик очень обрадовался, когда узнал, что брат на премьеру не придет.

      Я задумчиво произнесла:

      – Если тут не любовь, зачем все-таки Ярику Оля? Сейчас?

      – Я думаю, один из симптомов аутизма, – со знанием дела изрекла Ксюша.

      – В каком смысле?

      – Чрезмерная привязанность.

5

«Игровое время» – поведенческий метод лечения аутизма, заключается в следовании патологическим привычкам и использовании их для привлечения интереса и установления контакта.