Для тебя моя кровь. Альбина Рафаиловна Шагапова

мне, те, кого человеческие солдаты, оставили жить, были готовы поменяться местами с умершими, В лабораториях, куда согнали всех пленных, над вампирами проводились жуткие опыты. Им отрезали пальцы серебряными скальпелями и давали немного человеческой крови, чтобы проверить, смогут ли твари регенерировать. Удаляли несколько внутренних органов, учёным было интересно посмотреть, как долго сможет прожить вампир без почки, печени, желудка. И всё это происходило, как вы, наверное, уже поняли, без всякой анестезии, ведь человеческим докторам было необходимо изучить болевой порог врагов. Уж слишком долго они были для нас загадкой, слишком часто пугали нас своей мощью и неуязвимостью. На врагов воздействовали светом, звуком, запахами, заставляли пить кровь друг друга. А порой, шутки ради, приводили к самому ослабленному вампиру привитого человека. Вампир, умирающий от жажды, в ожогах, кровоточащих и гниющих язвах легко попадался на приманку, из последних сил, тянулся к привитому, кусал его, орал от боли и подыхал на месте. Но не все источники оказались честными и отважными. Среди них нашлось немало трусов и предателей, и только по этому некоторые вампиры смогли вступить в бой с солдатами и спастись.

      Мужчина замолчал. Класс погрузился в давящую тишину. Было слышно, как гудят под потолком лампы, как уборщица прошла по коридору, звеня ведром. И эта тишина была гадкой, неприятной, словно вот– вот должно произойти что то непоправимое. Лицо Ковалёва походило на каменную маску, ни единой эмоции, лишь в прищуренных глазах таилась боль и злоба. Что же он натворил? Что же натворила я, приведя в класс этого человека? Дура, дура, тысячу раз дура! Для меня, факты, рассказанные Ковалёвым откровением не были. Мне, как историку, доводилось сталкиваться и с определёнными документами, и с мемуарами ветеранов. Но детям рассказывать такое строго запрещалось, в учебниках люди описывались, как абсолютное добро, а вражеская сторона, как абсолютное зло и никак иначе. За распространение лишних подробностей, преподавателю светила статья.

      По моей спине побежали противные мурашки, когда я поняла, почувствовала то, что должно было сейчас произойти. И это произошло. В тишине класса раздался плач.

      Лена Мугина, уткнувшись лицом в столешницу парты всхлипывала. Подрагивали узкие плечи и белые косы.

      – Ты чё, Муха! – удивлённо вскрикнул Животков. – Кровососов пожалела.

      – Зачем? – Лена подняла на нас с гостем красное, опухшее от слёз лицо.– Зачем вы нам об этом рассказали? Это же зверство! Как можно так с живыми существами, пусть даже это враги!

      Класс разделился на тех кто поддержал Лену и на тех, кто посчитал её слёзы дурными, ведь солдаты поступали правильно, так, как и следует поступать с врагами.

      Я уже не вслушивалась в спор своих учеников, просто обречённо ждала звонка с урока. Дискуссией всё это не закончится, я это знала точно. Слухи о моём госте поползут по школе, об этом узнает директор, и я лишусь работы. Хотя, увольнение–