Погибель Империи. Наша история. 1941–1964. На пике. Николай Сванидзе

книгу «100 суток войны», Симонов напишет комментарии. В них будет дополнительная информация. Они отразят более поздние симоновские взгляды. Дневниковый текст Симонов оставит неизменным. Эмоциональным и кинематографичным. Из первых рук первые дни и месяцы большой войны.

      24 июня Симонов уезжает из Москвы в Минск. В Москве вечером абсолютно темно. На вокзале где-то горят синие лампочки. Симонов пишет:

      «Первые признаки неразберихи и беспорядка. Черный вокзал, толпы людей, непонятно, когда, куда и какой идет поезд. Какие-то решетки, через которые не пускают. Вагоны в поезде на Минск неизвестно почему дачные».

      Симонов продолжает:

      «В вагоне ехали главным образом командиры, возвращавшиеся из отпусков. Казалось, что половина Западного округа была в отпуску. Я не понимал, как это случилось. Впрочем, не понимаю этого и до сих пор».

      26 июня Симонов сошел с поезда в городе Борисове. Дальше, к Минску, поезда уже не идут.

      Симонов пишет:

      «Три часа метались по городу в поисках какой-нибудь власти. После долгих поисков мы с артиллерийским капитаном поймали пятитонку и поехали по Минскому шоссе искать хоть какое-нибудь начальство.

      Над городом крутились самолеты. Была отчаянная жара и пыль. Возле госпиталя я увидел первых мертвых. Они лежали на носилках и без носилок.

      По дороге шли какие-то войска и машины. Одни в одну сторону, другие – в другую. Ничего нельзя было понять. Поехали обратно в город. Немецкие самолеты гонялись за машинами. Я плюхнулся в пыль, в придорожную канаву. В городе уже была паника. По городу шли и бежали неизвестно куда какие-то люди. За городом по пыльной дороге на восток шли машины. Двигались пешком люди. Теперь все направлялись только в одну сторону – на восток.

      С запада на восток вдоль дороги шли женщины, дети, старики, девушки с маленькими узелками. А навстречу с востока на запад шли гражданские молодые мужчины. Они шли на свои призывные пункты, мобилизованные, не хотевшие, чтобы их сочли дезертирами, и в то же время ничего не знавшие, не понимавшие, куда они идут. Их вели вперед чувство долга и неверие в то, что немцы могут быть здесь, так близко.

      Перед мостом стоял совершенно растрепанный человек с двумя наганами в руках. Он останавливал людей и машины и, грозя застрелить, кричал истерическим голосом, что он – политрук Петров – должен остановить здесь армию, и он остановит ее и будет убивать всех, кто попробует отступить. Люди равнодушно ехали и шли мимо него.

      В соседнем лесу все кишело народом. Большей частью это были командиры и красноармейцы, ехавшие из отпусков обратно в части. Людей делили на роты и батальоны и отправляли занимать оборону вдоль берега реки Березина. Немцы с воздуха вскоре обнаружили это скопление людей и начали обстреливать лес из пулеметов. Мы ложились, прижимались головами к тощим деревьям. Нас было удобно расстреливать. Несколько человек рядом со мной были ранены – все в ноги. Как лежали в ряд – так и пересекла их пулеметная очередь.

      Этот