Исчезновения. Вадим Вольфович Долгий (Сухачевский)

Еремеев чувствовал себя нерадивым учеником, из которого на уроке ненавистной ему химии учитель выжимает хиленькую троечку. И слова он стал из себя выдавливать примерно такие же, как тогда, в детстве:

      – Я не успел прочитать… То есть успел, но не запомнил… Там еще адрес был… Номер-то дома я запомнил – кажется, семь…

      – Кажется, или точно?

      – Да, точно, точно семь!

      – А улица?

      – А вот улица… Какая-то, по-моему, на букву не то «Ш», не то «Щ»… Я про такую и не слыхал… Что-то такое «Щи…», «Ще…»

      – Щелковская? – подсказал Небрат. – Или, может, Щукинская?

      – Нет, и Щелковскую, и Щукинскую я знаю… Скорее все-таки – «Щи…»

      – Щипок?

      – Что?

      – Щипок. Улица такая в Москве есть, в районе Серпуховки.

      – А-а… Нет, не Щипок, подлиннее название. По-моему, оно как-то с техникой связано… – И тут в озарении хлопнул себя по лбу: – Конечно! Вспомнил!

      – Ну – и?..

      Однако Еремеев, не отвечая сыщику, стал торопливо переодеваться.

      – Мы куда-то собираемся? – спросил тот.

      – Я кое-куда собираюсь, – сделав ударение на этом «я», отозвался Еремеев из прихожей, где в данную минуту зашнуровывал ботинки. – Вас, насколько я помню, туда не приглашали. – Теперь хотелось отплатить незнамо что возомнившему о себе сыщику за его недавний гестаповский тон.

      Небрат с упакованным в сумку ноутбуком уже стоял тоже в прихожей и терпеливо дожидался, пока он завяжет шнурки. Затем сказал:

      – Улицу, между прочим, вы мне так и не потрудились назвать.

      – Вы на редкость наблюдательны, – съехидничал Еремеев. – Да, не назвал. Поскольку (уж не взыщите) еду туда один. И не вижу, право, никакой нужды в вашем сопровождении.

      Сыскарь нахмурился:

      – Вы полагаете, я вот так вот просто отпущу вас туда одного? Тем более в вашем нынешнем состоянии!

      Состояние и впрямь оставляло желать лучшего. Ах, Гоня, Гоня, и надо было ему вчера за третьей бутылкой бегать!.. Однако Еремеев, поднявшись с табурета, ответствовал, что он, будучи свободным человеком в свободной стране…

      – Да, да, разумеется, – неожиданно миролюбиво кивнул Небрат и вдруг – то ли впрямь, то ли Еремееву это лишь померещилось – сделал совершенно неуловимое движение рукой.

      Что это было? Короткий удар под дых или просто у Еремеева от общего нездоровья само по себе на миг отнялось дыхание?..

      Снова обрел его только когда вместе с сыщиком стояли уже по другую сторону двери и Небрат, заботливо придерживая Еремеева, чтобы тот не упал, по-отечески приговаривал:

      – Вот так, осторожненько. Вам сейчас резких движений – ни-ни… Дверь-то, дверь заприте как следует, на оба замка.

      Еремеев между тем думал: так был все же удар или удара не было? Но так и не сумев дать себе окончательный ответ на этот оказавшийся далеко не простым вопрос, в конце концов решил для себя – с одной стороны считать, что не было никакого удара, примерещилось, в противном случае следовало бы как-то на сие отреагировать, а он не знал как; с другой же стороны, держаться с этим непонятным человеком поосторожнее и не предпринимать