Неизвестный джентльмен. Мейзи Эббот

сбежала вниз по лестнице и остановилась у приоткрытых дверей кабинета.

      Он был пуст.

      Девушка всегда здоровалась с отцом на пути в столовую. Иногда он присоединялся к ней, с чашечкой свежего чая, но чаще просто осведомлялся о здоровье и планах на день.

      Озадаченная таким откровенным нарушением привычного графика, Джейн еще немного постояла на пороге комнаты, резко развернулась, и пошла завтракать.

      В доме Дженкинсов, на самом деле довольно скромном двухэтажном коттедже, выстроенном в традиционном английском стиле, под эту цель была отведена небольшая комната рядом с гостиной. Джейн была уверена, что изначально она имела какое-то другое предназначение. Возможно даже связанное с хозяйственными службами. Но отец рассказывал, что только лишь переступив порог дома, юная миссис Дженкинс определила эти десять метров для приема пищи.

      «Не пристало нам, – говорила она, – и нашим будущим детям питаться где попало. Пусть эта комната маленькая, но она находится в правильном месте и может стать очень уютной». Так впоследствии и произошло.

      Каждый раз, заходя сюда по утрам, Джейн, казалось, ощущала присутствие матери. В ярких шторах, которые просеивали солнечный свет, пропуская его внутрь дома уже волшебно-приглушенным. В светлой мебели, состоящей из нескольких шкафов с посудой и большого стола, за которым могли уместиться целых двенадцать человек. В мягких креслах рядом с кофейным столиком возле окна. Но главное очарование было в картине. Именно она, завершала и замыкала на себе всю композицию столовой. Это был небольшой парадный портрет самой миссис Эмили Дженкинс, написанный незадолго до рождения дочери. С него на свою любимую малышку каждое утро смотрела красивая темноволосая леди с полными нежности, голубыми глазами.

      Джейн вошла. Как обычно улыбнулась портрету и вызвала слуг, чтобы подавали завтрак.

      Мистер Пибоди, старый дворецкий, который работал еще на дедушку Джейн, появился через несколько минут. За ним проскользнула служанка и начала накрывать на стол.

      Дворецкий положил перед девушкой несколько свежих газет. Глядя на них, она не могла не улыбаться, вспоминая свою первую баталию с мистером Пибоди. Ей как раз только исполнилось семнадцать.

      Слегка оторвавшись от сентиментальной прозы, девушка начала обращать внимание на окружающий мир, хотя бы и посредствам чтения прессы. Но доставались ей лишь старые номера, иногда почти целые стараниями рачительной экономки. Тогда-то и началась пресловутая «газетная война» юной мисс и старого Пибоди, приверженца классического образования для леди: рисование-вышивание-пение, но никак не чтение. Итак, он газеты уничтожал, она их выкрадывала. Длилось это целый год, привело к массе забавных ситуаций, и закончилось полным и безоговорочным поражением Пибоди. По мнению Джейн. Ибо он, исчерпав все честные методы борьбы, пошел жаловаться папеньке. Мистер Дженкинс был глубоко впечатлен этой историей и разом разрешил конфликт, приказав дворецкому относить газеты к мисс Джейн сразу же как только он сам, хозяин дома, с ними закончит. Старому