Заговоренный клад Проклятого острова. Григорий Борзенко

быть!

      Одним словом, голос матроса с «вороньего гнезда» всегда был, если не желанным, то, скажем так, заслуживающим внимания. Впрочем, иногда вперед смотрящий извещал о приближении вражеской эскадры, поэтому определение «желанный» здесь не совсем подходит. Но вот в нашем конкретном случае, в примере с «Пастором», он был действительно желанным. Изнывающие от безделья и скуки, и жаждущие хоть каких-то перемен, подопечные Гоккета вмиг оживились, услышав весть о каком-то плавающем предмете. К тому же, человек – это создание, которому необыкновенно присуща такая черта, как любопытство. Именно посему и без всяких иных стимулов в подобных ситуациях немало находиться желающих собраться у фальшборта, поглазеть на находку и пощекотать свои нервы догадками: что бы это могло быть?!

      Все это произошло и в нашем случае. Нетрудно догадаться, какое разочарование ждало бы наших героев, если бы они увидели, к примеру, простую корягу, мирно плывущую по волнам. Однако, увидев плот, а затем, когда он еще более приблизился к ним, двоих бедолаг, обитающих на нем, матросы «Пастора» оживились, предвкушая захватывающую историю, которую им вскоре поведают потерпевшие кораблекрушение. Возможно, их эпопея окажется настолько захватывающей, что ее можно будет потом много раз пересказывать в кабачках и тавернах Ямайки и Тортуги. Правда, эти двое вовсе не прыгали и не плясали от радости, завидев своих спасителей. Они без движения лежали на плоту, и вполне могло бы быть так, что несчастные, не выдержав испытаний, давно уже отдали Богу душу. Подопечным Гоккета хотелось, чтобы те все-таки оказались живы. Ведь у них, возможно, случился голодный обморок, или они просто на время потеряли сознание, или просто спят. Уж больно хотелось заскучавшим морским бродягам разнообразить свой быт увлекательным рассказом о чем-то необычайном и таинственном. В этот миг они даже и не догадывались, что эта их догадка не просто подтвердиться, а превысит самые смелые их ожидания во много раз!

      Завидев на плоту людей, капитан Гоккет немедля распорядился спустить на воду лодку и подобрать пострадавших. То есть, снять их с плота. Что в тот же час и было сделано.

      Пострадавших доставили на палубу и тут же, положив их прямо на настил, самозванный корабельный врач, который из всего обширного арсенала докторской науки умел, разве что, лишь прижигать раны, стал проверять у пострадавших дыхание: живы ли они? К счастью оба дышали, но как их не пытались привести в чувство, оба продолжали оставаться в глубоком беспамятстве.

      Столпившиеся вокруг пострадавших матросы с любопытством взирали на них. Даже внешний вид этих двоих уже говорил о многом. Ну, если не о многом, то на два вопроса он отвечал однозначно. Во-первых, это, вне всякого сомнения, были испанцы. Длинные сутаны, с колпаками-капюшонами свидетельствовали также и о другом: о том, что оба или были или монахами, или принадлежали к какому-то религиозному ордену, которых в ту пору, наследуя пример иезуитов, доминиканцев и прочих «небесных служителей» развелось огромное множество.

      Согласитесь,