Дом Иова. Пьесы для чтения. Константин Маркович Поповский

мелодия звучит над головой Иова, над его домом, над засыпающей пустыней.

      Иов (бормочет озираясь): Опять эта мелодия… Стоит показаться первым звездам, как она уже тут как тут. Словно караван аравийский верблюдов, груженных корицей и серебром, идёт, звеня колокольчиками, к моему дому… Словно источник мирры забил вдруг посреди двора и наполнил ароматом все уголки моего дома. (Перебивая себя, поспешно). Нет, нет, Иов. Скорее, она подобна спущенной с небес хрустальной лестнице, которая манит тебя желанием поскорее подняться по её ступеням. (Возвращаясь к действительности, горько). Зачем же Ты тревожишь меня ненужной надеждой, Всемогущий? Зачем смущаешь моё сердце? Убаюкиваешь пустыми мечтами? Разве мертвеца обрадуют новые сандалии? К чему манить надеждой того, кто не сегодня-завтра вновь станет прахом?..

      По стене медленно скользит чья-то тень. Мелодия обрывается.

      (Громко). Кто здесь?

      Из темноты в лунный свет медленно вступает закутанная в длинный плащ фигура. Это – Ангел смерти. Лицо закрыто капюшоном. В руках – закинутый на плечо меч. Остановившись у стены, он спускает меч и тяжело опирается на него. Лунный свет вспыхивает на лезвии. Короткая пауза.

      (Негромко). А-а, это ты. Старый знакомый… Опять пришёл пугать меня? Так начинай, я готов. (Чуть насмешливо). Я ведь давно догадался, что ты только пугаешь, хотя до сих пор не понимаю, зачем… Сказать по правде, догадаться-то было совсем не трудно. Разве станет Ангел Смерти раз за разом приходить к человеку и уходить ни с чем?.. Верно? Довольно было бы, наверное, и одного раза.

      Ангел смерти молчит. Небольшая пауза.

      (Не дождавшись ответа). Что, опять вздумал поиграть со мной в молчанку? Что ж, молчи. А лучше бы ты присел, да отдохнул. Наверное, набегался за день?.. А хочешь, пойдём в дом, и ты мне расскажешь, как идут дела в мире. Ты ведь много чего повидал и немало интересного мог бы рассказать. Вот, говорят, Мицраим опять готовится к войне, и колесницы его уже поднимают пыль на границе. (Вздыхая). Хотя, если подумать, что мне за дело до Мицраима, вестник печали? И Мицраим будет когда-нибудь повергнут в прах, как повержен сегодня я. А ты встанешь у его изголовья…

      Ангел смерти чуть заметно кивает.

      А помнишь, как я поначалу боялся тебя? Как страшился даже смотреть в твою сторону? (Неслышно смеётся). И что же? Стоило мне выплакать все слёзы, как вместе с ними ушёл и страх. А всё оттого, что когда мы плачем слёзы искажают увиденное. Вот почему теперь ты для меня не страшнее сторожевой собаки, которую хозяин кормит из рук. (С внезапной тоской, резко повернувшись к Ангелу Смерти). Одного только я не пойму, вестник. Отчего ты не хочешь убить меня, проводник в Страну Вечного Покоя? Зачем длишь муку мою? Почему не перережешь эту тонкую нить?.. Уже не в первый раз я прошу тебя об этой милости, но ты даже не хочешь ответить мне. Словно я предлагаю тебе миску прокисшего сыра, а не свою жизнь! (Тоскуя, негромко). Давно бы тебе следовало заметить меня, – ещё тогда, когда я был во чреве матери моей, или когда младенцем ползал среди овечьих шкур и кормилица моя называла меня «сладенький мой»! Вот когда бы я избежал всех бед, и зло не коснулось бы меня. (Мечтательно).