Первый лучик солнца. Ирина Лисовская

Хоть мне и пришлось отложить на время решение, но напряжение между нами с Островским ощущалось слишком явно. Я сухо отвечала на его вопросы, не так охотно давала себя обнимать или целовать, такое ощущение, будто стала потихоньку остывать к нему. Все время выискивала любой повод, лишь бы скрыться в ванной или пойти укладывать сына спать.

      К тому же, как специально, из головы ну никак не желал исчезать поступок таксиста. Я постоянно ловила себя на мысли, что слишком часто думаю о нем, в то время как о Богдане – нет. Меня беспокоила сложившаяся нездоровая ситуация, не иначе как наваждение. Как так вообще может быть? Что это – любовь с первого взгляда или временное помутнение рассудка? Что, если так разобраться, я знаю о том мужчине? Ровным счетом ничего… Даже его работа таксистом вызывала сомнения, не говоря уже обо всем остальном. Понятно, что в какой-то степени я рассуждала шаблонно, как показывают в кино или описывают в книгах. Сколько той правды на самом деле, не знает никто. А я бы очень хотела узнать…

      – Уснул? – тихий, едва различимый вопрос Богдана быстро вернул меня с небес на землю.

      Тяжело вздохнув, укрыла сына, поцеловала его в макушку и поспешила уйти. Глупо прятаться от себя, рано или поздно вся правда вылезет наружу, хочу я того или нет.

      Богдан обнял меня, тесно прижал к себе, в его намерениях и жарких поцелуях был намек на продолжение, а я не испытала ровным счетом ничего. Наоборот, захотелось оттолкнуть, уйти. Вот не его хотелось объятий, совсем не его… Ужаснувшись своих мыслей, зажмурилась и попыталась сосредоточиться на ласке Островского, но внезапно кое-что вспомнила.

      В раковине еще оставалась грязная посуда, я вцепилась в идею вымыть ее, как в спасательный круг. Возможность выкроить для себя еще хотя бы двадцать минут!

      – Бодь, – я отстранилась.

      Он непонимающе взглянул мне в глаза, моргнул. Дымка страсти мигом развеялась в омутах, теперь там затаился вопрос.

      – Мне надо посуду помыть и…

      – Подождут твои тарелки, никуда не денутся, – Богдан снова попытался возобновить приставания, только я оказалась настойчивой:

      – Ты же знаешь, что я никогда не оставляю ее на утро, и так времени мало на готовку и сборы.

      Да, отмазка вышла так себе, мне и самой стало противно, что уже говорить про Богдана. Весь его игривый настрой мгновенно пропал, я видела на его лице недоумение и злость, в конечном итоге он махнул рукой.

      – Что с тобой сегодня происходит? Будто подменили. Неужели…

      Островский не решился договорить свою мысль, словно боялся моего ответа, как огня. Даже у меня внутренности скрутило спазмом из-за небольшого страха, что вот сейчас все и решится. Но, нет. Богдан, ничего не говоря, ушел в комнату, а мне не оставалось ничего иного, как идти на кухню.

      Посуды оказалось не много, но я специально тянула резину, как могла, в надежде, что разговор оттянется еще ненадолго. И, опять же, откуда паника, если все уже решила? Людка сказала бы, что я с жиру бешусь, разбрасываюсь таким мужиком!

      Мой телефон лежал на кухонном