Баблократы. Эксир Кей

в обморок от «нежности такой».

      Но глубоко плевать хирургу – баблократу

      Лекарства есть! Коль кошелёк «крутой».

      «Крутой» кошель – начиненный деньгами.

      «Крутой» щеки, набитый салом, фэйс.

      А муж той женщины вбивает сапогами

      Педаль «газ», уезжая в долгий рейс.

      Ещё я ненавижу баблократа:

      Закон о проституции он первым издаёт.

      Но сам не понимает, что когда – то

      Он дочь свою на это отдаёт.

      Себя он называет господином.

      Боится он народа – тот един.

      Един в поступках. В мнении едином

      Народ присвоит званье «господин».

      Причёску, «с понтом», носит он такую

      Не зря. Готов он ко всему.

      Когда народ взродит страну родную,

      То баблократ отправится в тюрьму.

      Их ненавидеть, для меня, готово.

      Хотя не скрою, этому не рад.

      Но очень, очень жаль, что слово

      Неверно переводят – «демократ».

      Век милосердья! Слышен глас народа –

      Перевести правдиво слово нам не лень:

      «Народовластье» – день в четыре года,

      «Народоуправленье» каждый день.

      Я стихоплёт

      Я стихоплёт. И это не скрываю.

      Питаюсь тем, живу я и дышу.

      И если хоть один, хоть строчку прочитает,

      То значит, не напрасно я пишу.

      Стезя моя, наверное, такая:

      Пишу стихи и радую людей.

      А может быть, я боль им причиняю.

      Меня, прошу, за это не жалей.

      Полжизни нас считают чудаками.

      Тем ложат нам на шею тяжкий камень.

      Ты не грусти, ведь мы с тобой прорвёмся,

      И с бедами своими разберёмся.

      Свой путь продолжим мы идти.

      Не всех, не без разбора, но простим.

      И, чтобы ад наш стал для многих раем,

      Мы камни те цветами разбросаем.

      Служитель муз. И это не скрываю.

      Коль рифмы сами в голову метут,

      Пиши стихи и знаю, твёрдо знаю,

      Преобразуют некую мечту.

      Я стихоплёт. Как многие другие.

      И вижу то, что прочим не дано.

      Пускай глупцы и люди неплохие,

      Жаль их. Им остаётся лишь одно.

      Полжизни им считать нас чудаками.

      Тем вешать нам на шею новый камень.

      Ты не грусти, ведь мы с тобой прорвёмся,

      Мы с бедами своими разберёмся.

      Свой путь продолжим мы идти.

      Не всех, не без разбора, но простим.

      И, чтобы ад наш стал для многих раем,

      Мы камни те цветами разбросаем.

      Моцарт и сальеры

      Украл идею этот умник,

      Уверенный в себе самом.

      Но не узрел: не каждый суслик

      Бывает в поле агроном.

      Моцарт музыку играл.

      Нотами за ним писал

      Рядышком Сальери.

      Где-то ноты добавлял,

      Где-то вовсе убирал

      В нотном стане веря,

      Что исправив ноту, такт

      Будет музыка звучать

      Непременно чище.

      Чтоб вниманье уделять

      И бабло себе срывать.

      Кто