Ищи меня за облаками. Наталия Миронина

от нормы, и часто люди, подверженные этому, делали успешную карьеру в самых разных областях. Соломатиной нравилась эта работа. Еще она консультировала в детских учреждениях и вела уроки для дошкольников с различными нервными заболеваниями. Все это было в рамках учебной практики, и руководитель курса Брыкалова не могла нарадоваться на любимую студентку.

      – Очень хорошо. Я даже уже сомневалась, встречу ли такое рвение и такие способности!

      Та же Брыкалова порекомендовала Инну в один из институтов.

      – Знаете, там не только можно заниматься научной работой, но и принимать пациентов. А это дополнительный заработок, – прервав поток благодарностей, пояснила она Инне.

      Соломатина была на седьмом небе от счастья. Больше всего она боялась остаться без работы – как такового распределения не было, каждый шел, куда мог, где были связи. Из всего курса она оказалась самой везучей.

      Однокашник Егоров имел другое мнение на этот счет:

      – Ты заработала это место. Головой и задницей. А также нервами своими. Ты же знаешь, как выгорают врачи твоей специальности!

      Да, Инна знала. Но сейчас в самом начале пути ей казалось, что чем больше и чем чаще она будет практиковаться, тем лучше.

      Подруга Кулько отреагировала иначе:

      – О, везет же. Тебе ни о чем думать не надо. Ты и так москвичка, тебе все карты в руки.

      Кулько ныла долго, практически беспрестанно. К тому же в доме у нее что-то стряслось, и она ходила в слезах.

      – Прекрати волноваться, найдем мы выход из ситуации, – утешала ее Инна.

      – Как? Как? Ты, что ль, работу мне дашь? – как-то по-собачьи кидалась Аня.

      – Ну, почему же я, – терялась Инна, – ну, ты поищи, походи на собеседования…

      – Издеваешься, да кто меня ждет?!

      В таких истериках прошли два последних месяца учебы. А на третий месяц Соломатина, полная комплексом вины из-за своей удачливости, предложила:

      – Аня, иди ты в этот институт. Я договорюсь, тебя возьмут.

      Кулько, как всегда в таких случаях, выкатила глаза:

      – Ты что?! Да я, да никогда…

      Впрочем, сопротивлялась она вяло.

      Брыкалова же в беседе с Инной кричала:

      – Да не будьте вы, Соломатина, такой дурой! Эту вашу Кулько к профессии и близко подпускать нельзя. И не буду я за нее просить. Если не хотите туда идти работать – не ходите. Но не смейте пристраивать эту бездельницу!

      Инне стало стыдно перед Брыкаловой и по-прежнему было жаль Аню.

      Закончилось дело тем, что Инна вышла на работу, а через два месяца упросила руководство взять ассистентом Аню.

      Еще через год место Соломатиной заняла Кулько.

      – Я даже не понимаю, как это произошло! – оправдывалась она.

      Инна ее не слушала, она не винила подругу, понимая, что решение приняли «наверху». А вот поверить, что к этому приложила руку Аня, Соломатина отказывалась.

      Профессор Брыкалова позвонила Инне:

      – Соломатина, от вас я не ожидала такого!

      – Чего