Прямые зеркала. Лина Кирилловых

рядом со мной. Ты – живой. Ты не закопанный наглухо, Дэнни. И другие тоже.

      – Если бы я только мог дышать верхним воздухом, – сказал Дэн тоскливо.

      – Учёные придумают что-нибудь. Не кисни, ну, пожалуйста!

      – Новый Совет не позволит.

      – Тогда они его так же сместят.

      – Смещают ли в деревне старейшин?

      – О, – ответил Айви. – Нет. Но это другое. Старейшины – старые. Их забирает смерть.

      Дэн вздохнул.

      – Этого нам ждать очень долго.

      – Охотники, – сказал ему Айви, – загоняют оленей толпой.

      – Мне кажется, у нас так не умеют – объединяться и бассейным, и тепличникам.

      – А мне вот кажется, что вам – надо пробовать.

      – Такого не бывало ещё, – Дэн повторил деловито, – чтобы все-все-все поднимались и гнали кого-то сплочённо. Во всяком случае, не слышал… Но я скажу Далю. Он взрослый. Он умный и обсудит с учёными. Он… он пришёл, вроде бы. Эй, Даль! – голос Дэна смазался и съехал. – Это ты? Я тут, тут… Эй! Эй, что вы?! Что… Отстаньте! Не надо!

      Сбилось, зашипело помехами: в рубке глубоко под землей шумели, боролись и падали.

      – Дэн! – Айви заорал и заметался по брёвнам. Летнее солнце палило сквозь чахлый туман. – Дэн! Отпустите его! Отпустите!

      А потом, когда далёкая возня затихла, появилось чувство, что Айви рассматривают.

      2.

      На двери ещё виднелись цифры: «семьсот семьдесят два». Номер пассажирской каюты, ничего о ней не говоривший. Багровый аварийный свет горел очень тускло. У порога каюты раскинулась тёмная лужа, подёрнутая масляной пленкой, и Дэн, перешагнув её, качнул дверь вбок. Механизм не препятствовал – не работал. Вонь палёной трухи – высушенные грибы – хлестнула, заставляя поморщиться. Сидящий на карачках Сэм поднял голову. Глаза у него были налитые кровью и злые.

      – Припёрся, – сказала сбоку Йоко.

      Одна из Ольсен выставила ногу, обтянутую драным чулком, и хихикнула. Другая малевала губы, не отрывая взгляд от зеркальца. Зеркало не помогало: Ольсен-вторая заехала за контур, отчего напоминала коридорную жертву ограбления. «Мерзкие», – подумал Дэн.

      – Давай сюда, – буркнул Сэм.

      Дэн положил на покосившийся стол прямоугольный футляр. Шесть ампул. Он рисковал здорово. Сэм, дёрнув носом, задумчиво хмыкнул. Порывшись в карманах, главарь достал карточку и лениво припечатал её рядом.

      – Она не моя, – упавшим голосом ответил Дэн.

      Йоко сплюнула.

      – Вот горе-то – впору на пол упасть и расплакаться. Ты карту просил? Забирай и выкатывайся.

      – Ну что ты, полосочка, – нежно сказала Ольсен с накрашенным ртом-раной. – Парнями разбрасываешься.

      Ольсен Драный Чулок рассмеялась.

      Она – или вторая, поди различи их, близняшек – вчера смеялась так же. Низким, похотливым липким смехом, когда сразу трое воняющих, грязных работяг с очистной зажимали Ольсен в закутке за задраенным конференц-залом. Дэн успел увидеть мало: голые потные