Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том второй. Нелли Шульман

заявления, расписавшись под ним, не глядя, но ожидал, что рекомендации ему дали очередные лубянские твари:

      – Хотя вряд ли товарищ Матвеев, – усмехнулся Павел, – от него я хороших рекомендаций не дождусь…

      У стола бюро переминался парень по виду немногим старше Павла. Юноша решил, что перед ним школьный учитель:

      – Или нет, – он прислушался, – это ученый, – бюро обкома собеседовало и выезжающих в командировки за границу. Павел проходил такое интервью, как мрачно думал он, перед итальянским вояжем:

      – Но у меня все отскакивало от зубов, а парень, кажется, тонет…

      Один из членов бюро наставительно сказал:

      – Генеральных секретарей коммунистических партий братских стран надо знать поименно, товарищ Плавников, – парень покраснел, – вы коммунист, кандидат исторических наук, это не первая ваша поездка за рубеж, – его сосед поджал губы:

      – Первая в капиталистическую страну, но вы, товарищ Плавников, пока не готовы достойно представлять СССР, оказавшись во враждебном окружении, – историк блеснул очками:

      – Но у меня доклад, – чуть не плача, сказал он, – программа конференции утверждена. Я еду в нейтральную страну, Швеция – не член НАТО, – председатель бюро покачал головой:

      – Швеция размещает на своей территории военные базы североатлантического альянса. Бюро считает, что вы не созрели идеологически для такой командировки, товарищ Плавников, – он отложил папку историка, – всего хорошего, – перед ним лежал список, – товарищ Левин, Павел Наумович, прошу вас…

      Павел поправил пламенеющий на белоснежной рубашке алый галстук. На лацкане купленного в Риме пиджака виднелся комсомольский значок. Перед бюро, разумеется, никто не садился. Павел вспомнил, что руки в карманы засовывать нельзя:

      – И нельзя думать о том, как я их ненавижу, – он обаятельно улыбнулся, – мэтр прав, любая эмоция изменяет лицо, пусть и мимолетно, – председатель бюро откашлялся:

      – Расскажите вашу биографию, товарищ Левин.

      Павел вспомнил о могиле отца на далеком аляскинском берегу, о рве, куда сбросили тело его матери:

      – Мои родители стали жертвами сталинских репрессий, – сидящий сбоку пожилой человек взглянул на него с интересом, – я родился и учился на Дальнем Востоке. Потом я приехал в Москву, – официальную биографию Павла редактировали на Лубянке, – где закончил художественное училище и институт восточных языков. В прошлом году я поступил в аспирантуру, – добавил Павел, – я специализируюсь по китайскому языку. Я член комсомольского бюро института и вхожу в состав бюро Ленинского райкома ВЛКСМ, – пожилой мужчина добродушно сказал:

      – Не скромничайте, товарищ Левин. Вы популярный писатель, печатаетесь в «Юности» и других журналах, – Павел позволил себе еще одну улыбку:

      – Излишняя развязность их насторожит, – он ненавидел себя за то, что не может сказать в лицо бюро правду:

      – Хотя другого выхода нет, –