.

Каритас позволяла себе крепкие папироски. Морщинистые руки ловко орудовали старомодной машинкой для набивки, приятно пахло высушенным на солнце табаком:

      – Ты принес сигареты, – пожилая женщина довольно щурилась, – ты меня балуешь, милый, – она подлила Генриху чая с травами:

      – Загремела она за спекуляцию, – монахиня помолчала, – детей прятали в подвалах, их надо было чем-то кормить, а поляки сами голодали, – товарка сестры Каритас не дожила до освобождения концлагеря, скончавшись от туберкулеза:

      – Она рассказывала, что в гетто был кружок историков, – заметила сестра Каритас, – они все описывали, но дневники не сохранились, хотя они хотели зарыть блокноты где-то в укромном месте. Впрочем, и от самого гетто ничего не осталось, как и от всей Варшавы…

      Рядом с сестрой Каритас стояла жестяная банка с надписью «Кофе». Генрих хорошо помнил узор:

      – Горошек, как говорят в России, – он хранил в похожей банке свой пистолет, – и я помню, что там лежало шесть тетрадей, – при нем Каритас опустила в банку седьмую:

      – Хорошее число, – подмигнула она юноше, – хотя христианину не подобает суеверие, – Генрих робко поинтересовался:

      – Вы тоже ведете дневник?

      Каритас кивнула:

      – Вроде того. В лагере писать было не на чем, я все запоминала, а теперь есть тетради, есть свободное время, – взяв папироску, она присела на порог домика, – отчего бы старухе и не оставить воспоминания? – она полюбовалась желтыми яблоками в плетеной корзине:

      – С собой возьмешь, – велела сестра, – как вас там кормят, а дерево у меня хорошее, оно дает славный урожай, – яблоня осеняла толевую крышу домика, – у его корней я банку и зарою, – Каритас ласково отогнала вившуюся у корзинки осу:

      – Тоже создание Божье, как мы с тобой, милый. Садись рядом, почитаем Библию, – Генрих отлично помнил и яблоню, и домик, и адрес в садовом кооперативе:

      – Все это может с тем же успехом находиться на Луне, – он дернул щекой, – в Восточный Берлин информацию никак не передать. Остается дождаться объединения страны и заняться поисками банки.., – Генрих надеялся дожить до разрушения Стены:

      – Я первый подниму кувалду, – судя по звукам в зале, ребята явились на дискуссию именно с кувалдами, – а что касается моих шансов на долгую жизнь, то они зависят от моей аккуратности…

      Бронежилет им достать было негде:

      – От пули в голову он все равно тебя не защитит, – невесело сказал Генриху кузен, – но если ты пойдешь этим путем, – он быстро нарисовал схему стоянки, – то есть шанс, что я смогу опередить Паука, – какой-то парень на задних рядах заорал:

      – Все верно! Нечего церемониться с Америкой, – на стене зала висели копии фотографий массового расстрела в Сонгми, – писатели должны не молчать, а говорить, – Генрих искоса взглянул на Гюнтера Грасса:

      – Он говорил об опасности милитаризации, приводя в пример Германию, – сам