Нерадивая дочь. Лариса Джейкман

Вот и отдувайся теперь.

      На суде мама не была, но на свидания в тюрьму приходила регулярно, раз в три месяца. Между ее визитами иногда появлялся Эдик, со страдальческим лицом и оживленными разговорами. Татьяна этих визитов не любила и никогда их не ждала.

      И вот теперь, через несколько минут, ей предстояла встреча с мамой, да еще и с Ликой, совершенно новым для нее человеком. Рада ли она этим предстоящим встречам? Вряд ли. Выглядит она ужасно, настроение так себе, осознание свободы после несправедливого наказания воспринимается тяжело, да еще и полная неизвестность впереди: с чего начинать свою новую жизнь, она понятия не имела.

      Трель звонка, раздавшаяся за дверью родительского дома немного взбодрила ее. Послышались шаги, затем звук открывающегося дверного замка, и наконец дверь открылась, тихо, почти бесшумно. На пороге стояла ее мама, Елизавета Тимофеевна, с копной седых волос, уложенных в замысловатую прическу, в синем трикотажном платье и уютных домашних туфельках.

      – Ну здравствуй, Таня, – произнесла мать, а затем, немного подумав, добавила: – с возвращением.

      Татьяна, подталкиваемая братом, переступила через порог, и остановилась в нерешительности. Она не чувствовала в себе потребности обнять мать, тем белее, поцеловать ее, но это произошло само собой. Они все же обнялись, мать и дочь, после чего Елизавета Тимофеевна сразу же сказала:

      – Тебе, наверное, в душ надо. Иди, я тебе сейчас полотенце принесу. Только не долго, у нас пирог уже готов.

      «От меня пахнет тюрьмой, наверное», – мелькнуло у Татьяны в голове, и ей стало неприятно. В душе, под горячими струями, молодая женщина неожиданно разрыдалась, и дала волю слезам. Ей было страшно, обидно, горько, ее терзало чувство оскорбительной несправедливости, которую нанесла ей судьба.

      Она увидела в огромном зеркале синяки на своем исхудавшем теле, это были следы от ушибов на работе в грязном и затхлом цеху, в так же от легких тычков ее сокамерниц. Всякое бывало. И хоть все это теперь и позади, но душа-то изранена. И эту рану вот так сразу не вылечить и не смыть горячей водой и чудесным, розовым с перламутром, гелем для душа.

      Волосы были короткие и жесткие, поэтому после мытья торчали ежиком. Белье и домашнее платье мама приготовила заранее и сложила все это аккуратной стопочкой на стиральной машине. Татьяна облачилась в комфортную, хорошо пахнущую одежду и вышла в гостиную.

      Здесь витал аромат вкусной еды, все оживленно суетились у стола, и тут она увидела ее, Лику, новую жену своего брата. Тоненькая, изящная, как тростинка, с элегантной стрижкой на темных блестящих волосах и с огромными синими глазами, которые сияли на ее лице, как два драгоценных сапфира. Девушка остановилась в нерешительности и взглянула на Татьяну, но инициативы не проявила. Тут же оживился Эдик и громко заявил:

      – Лика, а вот и моя дорогая сестра! Таня, познакомься. Это Лика.

      – Очень приятно, – глухо сказала Татьяна, –