В закрытом гарнизоне. Книга 3. Валерий Николаевич Ковалев

ы СМП, на котором построен крейсер, а мы – экипаж, испытывающий его в море.

      – И когда уж причапает этот гребаный буксир, – недовольно басит, раскачиваясь в своем кресле у стрельбового пульта, старшина команды Олег Ксенженко.

      – Хрен он придет при таком шторме, – прислушиваясь к гулу за бортом, отвечает спец правого борта Саня Порубов.

      Я сижу на своем, молчу и апатично жую галету.

      Внизу металлически звякает трап и в узком люке возникает мокрая фигура в канадке.

      – Ну что, заскучали орелики? – ступает на палубу и стягивает с головы капюшон, наш командир БЧ, капитан-лейтенант Мыльников.

      – Заскучаешь тут, – недовольно брюзжит Саня. – Болтаемся как яйца в штанах.

      – Ну и матерщинник, ты Порубов, – плюхается в свое кресло Сергей Ильич. – Королев, – дай пожевать.

      Я извлекаю из зашхереной банки несколько галет, кряхтя пролезаю под направляющей балкой торпедного аппарата и сую их «бычку» в руки.

      – А на мостике полный абзац, – смачно хрустя, ухмыляется Сергей Ильич. – Заливает, того и гляди потонем.

      – Типун вам на язык, – бурчит Олег. – Ну и шутки.

      – Да это я так, для поднятия тонуса, – белозубо скалится Сергей Ильич и поочередно стягивает с себя канадку, ватные штаны и сапоги.

      – Емельянов! – балансируя на палубе, наклоняется он над люком.

      – Я! – глухо доносится оттуда и в проеме возникает чубатая голова в пилотке.

      – На вот, посуши в компрессорной, – поочередно передает ему канадку и штаны бычок.

      Оставшись в водолазном свитере и синем РБ, он снова усаживается в кресло, выщелкивает из штатива телефон и звонит штурману.

      Судя по разговору, получен благоприятный прогноз, а буксир где-то на подходе.

      – Так, проверить аппараты и торпеду! – поворачивается вместе с креслом бычок.

      Настроение заметно улучшается, и мы принимаемся за работу.

      Для начала осматривается лежащая на нижнем стеллаже правого борта практическая торпеда, с красной полосатой башкой, опоясанная бугелями, на аппаратах расхаживаются приборы установки глубины, режима и маневрирования при стрельбе, а потом в холостом режиме прогоняется ее автоматическая система.

      – Все нормально, товарищ капитан-лейтенант, – вырубает Олег мерцающий экран пульта, и на нем гаснут цветные мнемосхемы.

      – Интересно, как там наши деды, наверно укачало вдрызг? – усевшись на торпеду, ухмыляется Саня.

      – Это вряд ли, – сопит Олег, подтягивая кремальеру верхнего люка. – У них вся корма в ракушках.

      «Дедами» мы называем бригаду торпедистов-сдатчиков, которая в числе прочих должна прибыть на буксире. С ними мы работаем в заводе и болтаемся в море уже несколько месяцев и весьма сдружились. Мужики все здоровенные, в возрасте и весьма колоритные.

      Бригадир – Илья Васильевич Шамин, пять лет служил комендором на крейсере, Клавдий Павлович Югов в войну был старшиной команды торпедистов на «щуке», а самый младший, которого они зовут пацаном, демобилизовался с флота лет пять назад. Шамин и Югов коренные поморы, окают и знают все о торпедном оружии.

      В море с нами идут только те сдатчики, чья техника будет испытываться на выходе.

      Сейчас с нами на борту сдаточные команды гидроакустиков и радиометристов, ученые мужи из двух отраслевых «КБ» и принимающие у них комплексы, военпреды.

      Всю предшествующую неделю, находясь под водой и периодически всплывая, мы устанавливали «контакты» с выполняющими роль целей эсминцем и дизельной подлодкой, а также испытывали корабельные «глаза и уши», в других режимах.

      Техника отработала исправно, теперь эти сдатчики будут высажены на буксир, а мы примем оттуда новых. Впереди «прогонка» торпедного комплекса, стрельба одиночной торпедой в ручном режиме и снятие контрольных параметров.

      Перед самым обедом тишину отсеков разрывают колокола громкого боя, и следует команда «носовой швартовой подняться наверх».

      – По ко́ням! – бросает нам с Олегом Сергей Ильич, и быстренько напялив на себя сапоги, ватники и спасательные жилеты, мы спускаемся вслед за ним на нижнюю палубу.

      Там к нам присоединяется трюмный Леха Емельянов, а у трапа, ведущего в центральный пост, еще двое – радиометрист и химик. Все мы похожи на пингвинов и неуклюже лезем вверх.

      – В центрально следует краткий инструктаж и вся команда, поочередно исчезает в шахте люка.

      В рубке сыро и собачий холод, с мостика слышны глухие команды, а между выдвижных устройств, втянув головы в воротники, дымят зажатыми в кулак сигаретами убывающие с корабля сдатчики.

      – Шустрей, шустрей, сынки, что плететесь как вошь на поводке, – бросает какой-то сидящий на своей кисе́ остряк, и все довольно ржут.

      – Не шебушись папаша, успеешь, – басит в ответ Олег, Сергей Ильич гремит внизу клинкетом рубочной двери, и внутрь врывается гул моря.

      По команде бычка, цепляясь за ледяной