Пожар Латинского проспекта. Часть 2. Андрей Жеребнёв

забрал – было бы, как у Чехословакии»), мы уложили ступени за пару дней.

      – А швы когда, Томек?

      – Да по веснэ зафугую.

      По-нашему!

      Весной же он появился лишь на день, установив мраморную столешницу на барбекю, обошедшись здесь без моего, с Гришиной подачи, участия: «Лёха, не отвлекайся по мелочам».

      – А ты, гляжу, упёртый малый, – подивился он, когда я в четвёртый раз потащил большущий каменный пласт к станку: «палуба» была в самом начале. – Я только одного такого мастэра видел – у себя, у Польше. Тот тоже мог один камень целый день молоточком лупать – тэрпенья бралось!

      – А ты не хочешь подключиться? Деньги-то здесь я вбил хорошие – на двоих хватит!

      Я всё ещё не терял надежды найти себе помощника.

      Томек по-доброму усмехнулся.

      – Я нэ перэживаю, что ты меня обманешь! Они, – он кивнул в сторону дома, – обоих нас кидануть могут.

      Мне нечего было ему возразить.

      – О! Отдэлочныки унывэрсалы! – отметил Томек вереницу среднеазиатских гастарбайтеров, проходящих мимо забора. – Звоню, курва, вчера утром по объявлэнию: «Отдэлочныки уныверсалы трэба?» – «Чё делать умэшь?» – «Ничего!» – «А чё звонишь?» – «А чё б ты объявлэний дурных не давал». Засмеялся. Спросил расценки на плитку, на обои: «Это дорого! Навэрно, дэйствитэльно отдэлочныков-унывэрсалов искать придётся».

      Томек тоже жил с тёщей. По его словам получалось, из ума если не выжившей, то, скажем так – пожившей.

      – Была хорошая квартира, у цэнтре – трёхкомнатная. «Голова у городе болит». Поменялись – на Светлогорск.

      – Ого!

      – На такую же, с доплатой. Море видно! Воздух свэжий. Мне езди каждый день – ладно. Ей – скучно! Город маленький. Ходить днём некуда! Поменялись обратно. Опять – на трёхкомнатную, опять – с доплатой.

      – А откуда ты деньги, клещ, берёшь? Детей трое, жена, тёща, да ещё квартиры, как перчатки, меняешь – всё с доплатой.

      – Работаю, – хмыкнул Томек. – У шесть утра уже встаю – привычка, кофэ выпил, сыгарэту скурил – и поехал!

      Смолил он одну за одной.

      В следующий раз мы повидались с Томеком уже летом…

      Было облачное утро июльской субботы…

      – Ты у меня тут всю жизнь отрабатывать будешь!..

      …Плавно переходящее, впрочем, уже в день.

      – Ну, где твой грёбаный поляк, Альвидас? Я что – из-за него свой выходной терять буду?!

      Хозяин, всунув руки в карманы брюк спортивного костюма и перебрасывая из угла в угол рта зубочистку (верный, как заверял Гриша, признак, что он явно не в духе), стоял на верху крыльца – того самого…

      Альвидас, кручинно свесив повинную голову и плешь на ней потирая, топтался внизу, в чертополохе. Между ними, на середине ступеней, скрестив руки на животе и пронзая незадачливого дизайнера стальным колючим взором, могучей фигурой обозначался Миша.

      – Звони, давай, ещё раз!

      Крякнув, Альвидас извлёк из кармана моднявых своих джинсов телефон.

      – Томек!.. Томек, ты давай, это, подъезжай – правда!