Птицы дождя. Кларисса Гоэнаван

занавеску и бросают каштановые блики на ее длинные темные волосы. Она задавала мне вопрос за вопросом, а я просто бубнил односложные ответы, мечтая поскорее закончить наш разговор. Но потом, прямо на моих глазах, она рассыпалась и превратилась в прах.

      Я проснулся в черном седане; этот сон мог легко выскользнуть из моей памяти, если бы у меня на коленях не стояла белая фарфоровая урна с изображенными на ней хризантемами и летящей кукушкой. В урне был прах моей сестры, Кеико Ишиды, которой на момент смерти было всего тридцать три года.

      – Еще долго ехать? – спросил я, ослабив галстук.

      – Мы почти на месте, – ответил Хонда.

      – Может, включишь музыку?

      – Конечно, – ответил он и щелкнул клавишей.

      По радио зазвучала «Summertime» Билли Холидей.

      Для раннего пятничного вечера поездка шла гладко. Солнце висело еще высоко, впереди не было видно пробок. Даже музыка располагала к релаксу, под такую хочется барабанить пальцами, отбивая ритм.

      Мои пальцы невольно стиснули гладкие стенки урны, похожей на невысокую цилиндрическую вазу. Хонда бросил на меня быстрый взгляд и снова направил свое внимание на дорогу.

      – Кеико любила джаз, – сказал он.

      Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Ее коллекция, маленькая стопка кассет – что теперь будет с ними?

      – Забавно, но она не могла назвать практически ни одного джазового музыканта, – продолжал Хонда.

      Я кашлянул.

      – Не обязательно быть эрудитом, чтобы ценить джаз.

      – Верно сказано, Ишида.

      Вообще-то эти слова когда-то сказала мне по телефону сестра.

      Я живо представил, как она сидела за письменным столом, как ее рука теребила телефонный шнур. С самоуверенной улыбкой она пробормотала:

      – Не обязательно быть эрудитом, чтобы ценить джаз.

      Странно, что эта картинка врезалась в мой мозг, хотя я никогда не видел комнату сестры – даже не представлял себе, как она выглядела.

      – Все, приехали, – сообщил Хонда, когда автомобиль остановился возле отеля «Кацураги».

      – Спасибо, что помог устроить поминки, – поблагодарил я.

      – Не стоит благодарности. Когда-то Кеико много сделала для меня.

      Я кивнул и вылез из машины, сжимая урну. Я уже входил в отель, когда услышал за спиной голос Хонды:

      – Ишида!

      Я обернулся. Хонда опустил стекло.

      – Что ты собираешься делать с… – Он почесал в затылке и взглянул на урну.

      – Еще не решил.

      – Если хочешь рассеять пепел над морем, мы можем обратиться к работникам крематория. Они возьмут недорого.

      – Нет, не годится, – возразил я. – Сестра боялась воды. Она не умела плавать.

      Хонда и моя сестра вместе преподавали в школе экстерна[1]. Это он заказал для меня номер в отеле.

      – С мебелью там очень скромно, но зато отель дешевый и вполне приличный, – сообщил Хонда, и это описание было абсолютно точным. Широкая кровать, маленький телевизор, гардероб, туалетный столик со стулом – вот и все. Мебель старая, но сносная. Сравнительно чисто, хотя присутствовал затхлый запашок. При номере – ванная комната.

      Я поставил урну на туалетный столик и взглянул на часы. Половина третьего. Через час мне предстояло явиться в полицию. Я снял костюм и повесил его на спинку стула. Мне необходимо было принять душ, чтобы смыть запах погребальных благовоний.

      Раздвигая дверь ванной, я бросил взгляд на туалетный столик. Там безмолвно стояла фарфоровая урна.

      Я зашел в полицейский участок и увидел за окошком одинокого молодого сотрудника. Я был единственным посетителем. Когда я назвал свою фамилию, он встал и открыл дверь офиса.

      – Следуйте за мной, – велел дежурный, что я и сделал, удивляясь про себя, что он покинул свой пост.

      Полицейский провел меня по узкому коридору и жестом показал на дверь с правой стороны. Я постучал два раза, набрал в грудь воздуха и повернул дверную ручку.

      – Извиняюсь, – пробормотал я.

      За столом сидел мужчина средних лет, с волосами, начинающими редеть. На нем были выцветший черный костюм и мятая белая рубашка. Для офицера полиции одет он был неряшливо.

      Кабинет оказался меньше, чем я ожидал, и без окон. Возможно, так и было задумано, чтобы заставить посетителей испытывать клаустрофобию. Крышка стола, заваленного высокими грудами папок, протянулась от стены до стены, разделив кабинет пополам. Я даже удивился, как этому человеку удавалось добираться каждое утро до своего стула. Он перелезал через стол или проползал под ним?

      – Господин Рен Ишида? – спросил мужчина, взглянув на меня.

      – Да.

      – Пожалуйста, садитесь. – Он показал на два стула перед столом. – Я выражаю вам соболезнование по поводу случившегося с госпожой

1

Школа экстерна – это специализированные учебные заведения для углубленной подготовки учеников, абитуриентов и студентов к сдаче экзаменов.