По. Лавкрафт. Кинг. Четыре лекции о литературе ужасов. Оксана Разумовская

уровень благосостояния населения повышается. С другой стороны, монархия находится в глубоком кризисе, усиленном династическими проблемами, страна вовлечена в череду военных конфликтов (с Францией, Испанией, Шотландией; потеряла власть над американскими территориями), обогащение одних классов ведет к чудовищному обнищанию других, а сельское население оказывается на грани физического вымирания. Жители Англии остро реагируют на социально-экономические проблемы своей страны; растет недовольство деятельностью Парламента, недоверие к монархии. Повсеместно возникают локальные восстания, бунты бедноты, марши протеста. Проповедуемые просветителями (и транслируемые посредством художественной литературы) ценности и идеалы кажутся утопическими, оторванными от неутешительной и зачастую пугающей реальности, или слишком избирательными – рассчитанными на представителей буржуазии.

      В обществе нарастает смятение, усиливается пессимизм и ностальгия по безвозвратно ушедшей «старой доброй Англии». Периодически в народе происходят вспышки паники и массовой истерии, возобновляется охота на ведьм[23]. Эти процессы находят свое выражение и в переменах литературных вкусов широкой аудитории. В то время как серьезная авторская проза еще не готова обеспечить качественным чтением желающих отвлечься от ужасов реальной жизни при помощи ужасов воображаемых, в лирике первой половины XVIII века мистические образы и загробная тематика стремительно завоевывают популярность. В рамках формирующегося сентиментализма в Англии возникает школа «кладбищенской поэзии», представители которой в своих произведениях, отмежевавшись от набиравшего силу прогрессивного неоклассицизма, оплакивают быстротечность и бренность человеческой жизни, используя в качестве фона для своих ламентаций образы развалин, заброшенных церквей и погостов. Именно такая картина открывается читателю «Элегии, написанной на сельском кладбище» (1750) Томаса Грея, ставшей манифестом школы:

      …Лишь дикая сова, таясь под древним сводом

      Той башни, сетует, внимаема луной,

      На возмутившего полуночным приходом

      Ее безмолвного владычества покой.

      Под кровом черных сосн и вязов наклоненных,

      Которые окрест, развесившись стоят,

      Здесь праотцы села, в гробах уединенных

      Навеки затворясь, сном непробудным спят[24].

      Схожие картины рисует и Эдвард Юнг в своих «Ночных думах» (1746):

      О, то – пустыня, то – уединенье.

      Населено и жизненно кладбище!

      То сущего творенья склеп унылый,

      Юдоль скорбей, где кипарисы мрачны

      Дол призраков, блуждающих теней!

      Все на земле есть тень, в потусторонних

      Мирах все – сущность; в этом символ веры[25].

      Менее известный представитель этой школы, Роберт Блэр, в самом популярном своем стихотворении «Могила» объявляет своей задачей «живописать

23

Последние официально зарегистрированные случаи осуждения и казни людей, обвиненных в колдовстве, датируются первой третью XVIII века (суд над Джейн Уэнхем, казнь Мэри Хикс и ее дочери в 1716, казнь Дженет Хорн в 1727 году). В 1735 году правительство Англии принимает «Закон о колдовстве», который под страхом наказания запрещал преследовать кого-либо по обвинению в занятиях магией, сношениях с дьяволом и т. д. Однако в народе вера в существование ведьм была неистребима, что подтверждают случаи самосуда над подозреваемыми в колдовстве, например, убийство возбужденной толпой пожилой женщины, Рут Осборн, в 1751 году.

24

Пер. Б. А. Жуковского.

25

Пер. М. Талова.