Верона. Часть III. Инесса Рафаиловна Давыдова

затащить ее в четверг в самолет, – смотрю на Софию. – Ты готова?

      – Да я-то готова, – отмахивается София, – а вот Анька…

      Вера

      – Расслабься, детка. При мне он борзеть не будет, – шепчет мне Руссо, когда мы спускаемся по лестнице. – Старайся одна с ним в комнате не оставаться.

      Меня трясет от этого Оборотня. Не зря я дала ему кличку Исчадие Ада.

      Заходим на кухню. Анна достает пивные кружки. Оборотень здоровается за руку с Руссо. Спрашивает, не посрамил ли он мужскую честь, выполнил ли супружеский долг, а когда я сворачиваю к холодильнику, преграждает мне путь.

      – Что это?

      Оборотень тянется к моей шее – я отмахиваюсь, но он тут же тянет другую руку и, еле касаясь, проводит по ключице.

      – Засосы? Вы что, школьники?

      Он разражается диким смехом, открывает бутылку пива, протягивает ее Руссо, открывает вторую и делает большой глоток.

      – Руссо, ты мужлан! Она же хрупкая, как Дюймовочка. С ней надо нежно.

      – Неплохое пивко, – Руссо вытирает пену со рта. – Где надыбал?

      – Один клиент-толстосум заценил новую татуху и притащил в салон два ящика немецкого.

      Спрашивать Руссо, голодный ли он, – напрасная трата времени – он всегда голодный. Поэтому после осмотра холодильника, в котором было шаром покати, я встаю у плиты и колдую над теми продуктами, что нашла в шкафах. Да, Софа не преувеличила, Оборотень уплел все.

      Разморозила и обмазала соусом две курицы и отправила в духовку. Включила таймер и принялась за гарнир. Куда бы я ни шла, чтобы ни делала, глаза Оборотня пристально за мной следят. После рассказа Руссо я понимаю, что в ближайшие часы в коттедже разразится катастрофа. Если мы вмешаемся сейчас, а Оборотень собирается ее бросить, Анна скажет, что это мы его вынудили, поэтому я решаю сделать вид, что ничего не происходит.

      Анна предлагает свою помощь, я прошу сделать салат. Она посматривает на Исчадие Ада, но тот либо говорит с Руссо, либо смотрит на меня.

      – Оборотень сделал мне вчера татушку, – говорит она и спускает футболку с плеча.

      Это одуванчик. С пушистого шара летят парашютики и превращаются в птиц. Надо признать тату красивая, изящная и нежная.

      – Тебе нравится?

      – Очень. А почему одуванчик?

      – Так меня называет Оборотень.

      – Вот как? – я украдкой бросаю на него взгляд, но моя персона у него под пристальным вниманием. Скрытый маневр не удался – я разоблачена.

      Он подмигивает и улыбается так, словно мы давнишние друзья.

      – А еще я сделала интимный пирсинг, – шепчет мне подруга. – На клиторе.

      – Боже мой! Анна! – я краснею. – Зачем такие подробности? Достаточно было сказать интимный.

      Софа закатывает глаза – видимо, с ней Анна уже поделилась этой «потрясающей» новостью.

      – Чтобы добить тебя окончательно, скажу еще одну новость: я вставила клыки! – смеется Анна.

      Руссо замирает, смотрит на мою реакцию. Я понимаю, что он не хочет, чтобы я ее осуждала, но сделать