Рыцарь пустыни, или Путь духа. Генри Райдер Хаггард

не откажется от своего безбожия и вольнодумства.

      Наконец, она заявила, что жалеет, что вышла за него замуж, но, похоже, это было наказание за ее грехи, худшим из которых было то, что она, позволив ослепить себя перспективой блестящего брака, на слово поверила ему, когда он поведал ей о своих религиозных воззрениях, и даже не поставила в труд выяснить, сказал ли он ей правду. Я слышала, что между ними произошла громкая ссора по поводу крещения младенца, в которой она, похоже, одержала верх, хотя он так и не уступил, ибо Табита (это ее имя) умеет быть волевой и сильной. Во всяком случае, лорд Дэвен вышел из себя и накричал на нее, заявив, что, мол, пусть кто-то из них двоих умрет, на что она ответила, что лично она не станет принимать хлорал. Я рассказываю тебе все это потому, что ты должен это знать. Это печальная история, и, как мне кажется, в словах бедной леди Дэвен что-то есть. Постарайся приехать ко мне, мой дорогой, дорогой Руперт.

      Твоя любящая мать,

Мэри Уллершоу».

      Материнское письмо тронуло Руперта до глубины души. Мать была единственной, кого он любил на этом свете. И хотя он смутно понимал, что рано или поздно это случится, теперь она могла умереть в любой момент. То, что на самом деле она побывала одной ногой в могиле, явилось для него ударом. До этого он ни разу не бывал в отпуске. Во-первых, потому что не хотел возвращаться в Англию, ибо это было чревато неизбежной встречей с лордом Дэвеном, во-вторых, потому, что его карьера на каждом новом месте шла вверх столь стремительно, что взять отпуск и уехать домой означало бы упустить очередную солидную возможность продвижения по службе.

      И вот сейчас Руперт понял, что был неправ, что им двигал эгоизм и что теперь, возможно, уже трудно что-либо исправить. И он принял решение: первым же пароходом отплыть домой, даже если это означает отказ от нового звания в египетской армии. Приняв это решение, он взял второй конверт, четким и аккуратным почерком адресованный подполковнику Уллершоу, кавалеру ордена Бани, офицеру дипломатической службы египетской армии.

      «Смотрю, она не упустила ничего. Что ж, это в духе Эдит», – подумал он про себя, когда его взгляд упал на довольно пространную надпись. Затем вскрыл конверт и погрузился в чтение письма.

      Как и во всех ее письмах, а надо сказать, что Руперт получал их по несколько штук в год, Эдит Бонниторн, похоже, прилагала все усилия к тому, чтобы рассеянный родственник ее не забыл. Очередное письмо было длинным, четко и складно написанным, отчего возникало впечатление, что его тщательно обдумывали и возможно даже, не раз переписывали.

      Начиналось оно с теплых поздравлений дорогому кузену Руперту за то, что он не только вышел живым из сражения при Тоски, сообщения о котором она читала с дрожью в сердце, но и снискал себе славу, что, добавляла она, наполняло ее еще большей гордостью за него, нежели раньше.

      Затем следовало подробное описание болезни его матери, исход которой, писала Эдит, они ждали с тревогой, ибо несколько часов подряд казалось, что его матушка вот-вот отойдет