Ледяной всадник. Ана Мелех

раненым человеком, а если твоя Сила будет другого рода, – она выразительно посмотрела на брата, – то жар будет приходить рядом с целью.

      – То есть, с тем, кого тебе надо убить, – со знанием дела пояснил Эндор.

      – У меня Сила Жизни, а у Эндора – Смерти. И если у тебя начнет просыпаться то или другое, или он или я это почувствуем. Начнем?

      Я неуверенно кивнула.

      Сказать, что я ошиблась насчет релаксационного комплекса, это не сказать ничего. Через четыре часа у меня дико болела голова и ныло все тело, а еще через четыре мне стало казаться, что встреча с охотниками и вероятность умереть, не справившись с собственной силой, не такая уж и плохая затея. Меня учили сосредотачиваться на себе и своих ощущениях, так чтобы отыскать свою Силу, ставили в спарринги с Эндором и заставляли попытаться победить его, а после попытаться залечить свои раны. Ни то, ни другое у меня категорически не выходило, и меня все чаще посещала малодушная мысль о побеге с этой поляны, но тогда была бы задета моя гордость, и это толкало меня на попытку покорения хотя бы одной из вершин.

      Попутно близнецы-садисты объясняли конструкты их языка, который представлял собой что-то среднее между английским и немецким. Запоминать их мне было гораздо проще, чем пытаться найти в себе непонятную мне Силу, особенно, учитывая, что и немецкий и английский я знала достаточно хорошо. С этой неведомой силой дела обстояли значительно хуже – я не понимала, чего от меня хотят. Ничего, из того, что объясняли ребята, я в себе не ощущала и от этого злилась еще больше.

      В подобном темпе прошли следующие восемь дней моего пребывания в этом мире. Эндор забирал меня практически на рассвете, вел на лесной полигон и выматывал меня до кошмарного состояния. Эсма же выполняла скорее функцию моего личного доктора, следившего, чтоб я была не голодна и не почила смертью храбрых от побоев или переутомления. С каждым днем ребята становились все молчаливее, и я все чаще замечала их переглядывания украдкой. В тайне все мы думали, что Айсайар мог ошибиться, пусть раньше такого и не случалось, но я, видимо, и стала прецедентом. Моя Сила должна была пробудиться еще в первый день. По крайней мере практически у всех именно так и происходило (максимум на третий день), но только не у меня. Ни близнецы, ни я не выдвигали своих предположений на сей счет и продолжали играть свою роль в эфимерном пробуждении моей столь же эфимерной Силы.

      Восьмой день стал для меня рубежным, и еще до захода солнца я свалилась на траву, широко раскинув немеющие от боли руки и ноги.

      – Я больше не могу, – прохрипела я на всеобщем языке, кое-как освоенном мной за прошедшую неделю. – Мне нужен перерыв.

      Эсма и Эндор, как мне показалось, вздохнули с облегчением. Предложить отдых самим им почему-то в голову не пришло, но они с удовольствием согласились с моим предложением.

      – Дарья, ты не переживай, может Сила в тебе глубже, чем обычно, – внес свое предположение Эндор.

      – Ага, она в игле, а игла в яйце, а яйцо в утке, а утка в зайце, – пробурчала я.

      – Где? – Переспросила Эсма, посматривая