Книга № 2. Jack Roys

больше не выглядели привычным образом, я видел лишь их абрис. Потому как я воспринимал не вещи, а их суть, буквально то, из чего они состоят, именно из энергии или из волн и чего-то там еще. Я не знаю, как это можно вообще передать словами, но, я просто открыл дверь в материи и упал в 1929 год прямо на площадь в нескольких метрах от Старой Ратуши. Итак, передо мной стояло действительно старое здание с налетом старины и старой краски. От площади меня закрывала телега, а под ногами была дорога выложенная из камня или из булыжника. Я был приятно удивлен, что окружающий меня воздух не доносил до меня запаха фекалий. Ранее я где-то читал, что в Европе вечно был испорчен воздух из-за того, что люди сливали все нечистоты в местные сточные каналы. Но, вот, по части шума тут стоял настоящий оркестр из самых разных звуков. Телеги, запряженные лошадями неспешно, цокали мимо. Я присел на корточки и облокотился локтем о колесо. Не раз уже я видел в кино, как люди, попавшие в непривычную и чарующую своей необыкновенностью окружающую среду, теряют всякую осмотрительность и разинув рот во все глаза таращатся по сторонам, порой не смотря даже под ноги. Ничего, кроме желания вызвать подобным особям психиатра у меня не возникает. Шум, этот непривычный шум. Хотя, есть одно сравнение, это аэропорт Шереметьево в Москве, вот где поселился настоящий шум. Пока вы будете ожидать свою посадку на самолет, вы не сможете толком ни на чем сосредоточиться, ни там книжку почитать ни позвонить кому-нибудь. Вы даже мыслей своих не услышите.