Тайная схватка. Герман Матвеев

он вопрос и, не дождавшись ответа, продолжал: – Ты, как кисейная барышня, губки надул. Пойдешь в плаванье – достанется тебе. В море не любят таких обидчивых.

      – А я и не обиделся. Просто не хочу с тобой разговаривать – и всё.

      – Что значит: «не хочу разговаривать»? Я твой ближайший начальник, и ты должен меня слушать.

      – Если бы ты дело говорил, а то… шлюпка.

      – А это разве не дело? Пойдем на ней рыбу ловить. А если захочешь с приятелями покататься, можешь пользоваться.

      – А весла где? – спросил Миша.

      – Весла за трубой.

      Шлюпку мальчик заметил еще утром, когда уходил в порт, и знал, что ее поймал Сысоев, но сам он ни за что бы не попросил ее у Сысоева, как бы ему ни захотелось покататься.

      Сысоев сел неподалеку на бухту каната* и стал закручивать цигарку.

      – Эх, матрац моей бабушки!

      Так называли табак – махорку, смешанную с листьями клена, дуба, которую выпускала табачная фабрика во время блокады.

      Некоторое время молчали, глядя в разные стороны. Сысоев смотрел на набережную, а Миша – на противоположный берег, где стояли подводные лодки, корпуса недостроенных кораблей.

      Один из громадных корпусов перекрывал низкое здание Медицинской академии, над которой, как раз посередине, возвышалась верхушка дымящейся заводской трубы. Мише казалось, что завод укрылся внутри стального корпуса и теперь никакой снаряд его не достанет. Он взглянул за мост, и опять на глаза попались дымившие трубы заводов. Выборгская сторона, несмотря на обстрелы и бомбежки, напряженно работала.

      – К старшему механику брат идет, – сказал машинист.

      – Где?

      – А вон… Видишь, переходит через мостик у Летнего сада.

      Миша сразу узнал знакомую фигуру майора и торопливо подтянул пояс, расправил гимнастерку. Он не видел майора с весны, когда поступил на судно, и очень обрадовался старому знакомому. Особенно приятно было, что майор, приближаясь к судну, узнал Мишу, приветливо улыбнулся и, поднявшись по трапу, дружески пожал ему руку.

      – Здравствуй, Миша. Как живешь?

      – Хорошо живу, товарищ майор.

      – Где это ты так перемазался?

      – А я только сейчас с работы вернулся. Мы с Николаем Васильевичем в порт ездили.

      – Он здесь?

      – Здесь. Товарищ старший механик в каюте занимается.

      – Ну-ка, пойдем, проводи.

      Они направились к каюте старшего механика.

      – Много у тебя здесь работы?

      – Порядочно…

      – Ты мне, может быть, понадобишься. Пойдешь?

      – Я всегда готов. Опять ракетчиков ловить?

      – Нет. Похуже. Ты далеко не уходи.

      Иван Васильевич вошел в каюту, а Миша с сильно бьющимся от волнения сердцем сел на ступеньки трапа в конце коридора.

      Механик умывался.

      – Садись, Ваня. Я сейчас, – сказал он.

      Майор устроился на койке. Николай Васильевич вытер руки мохнатым полотенцем, сел напротив майора и хлопнул его по коленке.

      – Ну, а теперь здо́рово! Давно тебя