Книга впечатлений. Андрей Станиславович Гелецкий

под пятый десяток, потрепанный жизнью, в тихом протесте своей души перед отражением в зеркале, молодец в ярком полосатом костюме из вельвета, наклонился для получения белой перчаткой по щекам от барина.

      Поманил его пальцем подойти ближе. Неуверенно подошел, оглядываясь и ожидая подвоха, наклонился ниже. Схватив его за зеленый галстук, притянул к себе. Уперев локти о мягкую спинку кресла, поднимаясь на цыпочки и стараясь ни в коем случае не коснуться какой либо выпирающей частью меня, Вердел мучительно держал своё ухо возле моих ласковых губ.

      –У нас ведьма… И снова из твоего, клуба, Вердел! Что будем делать?

      ***

      Несколько столетий тому, в самом расцвете кэндзюцу, была открыта в человеке загадочная энергия "ки", дающая просвещенному непревзойденное преимущество в бою. В народе слагались легенды о загадочных мастерах, которые как боги творили справедливое возмездие врагам, а нескончаемая вереница врагов, представленная в основном самураями и такими же бандитами, разлеталась от одного взмаха, просветленного в горах, мастера.

      У самих самураев сложились свои легенды – меч обрел душу, собственную жизнь и даже власть вершить судьбу. Сколько же молодых учеников с искреннем почтением склонялись перед сэнсэем по их карману в надежде на то, что его мастерство снизойдет на них совсем скоро и тогда сверх-умения осчастливят их славой, положением и денежным пособием на службе у господина.

      –Удар хлёсткий и быстрый. Ишь, как свистит. Такими взмахами хорошо хлестать провинившуюся прислугу!

      –Да что ты говоришь? Что ты знаешь об ударе мечем? Я учился в самой известной школе мастера Сихары!

      –А-ааа, этого известного пустомели который разгоняет тучи взмахом рук? Ха-ха-ха! Он тебя даже не научил держать меч как следует, потому как сам не умеет. Его искусство для забавы только. Много красивых движений, но пользы от этого никакой. Я может и оборванец, но ты ничего не показал. Ты выронишь меч при первом же серьёзном ударе. Твой враг посмеется над твоим трупом, впрочем если тебе встретиться такой же ученик как и ты, вы будете до вечера танцевать с мечами, пока над вами не начнут смеяться крысы!

      –Ты, оборванец, решил посмеятся надо мной?

      –Если бы я хотел посмеятся над тобой, сынок, я бы созвал всех соседей в округе, одному смеяться не так весело как всей толпой. Да, я обнищал и да, я бываю пьян, но не сейчас. Я отвергнут и мне может стыдно влачить такое существование. Мною гнушаются даже для поединка. Не здесь. Не на улице. Здесь меня боятся все. Там, во дворе у господина. Ты можешь учавствовать в дуэли и отомстить за меня моим мечем и за это я научу тебя настоящему ремеслу воина, подготовлю тебя к бою.

      –Почему я? Почему ты пристал ко мне?

      –Где твой отец?

      –Он погиб как воин, я хочу быть как мой отец!

      –Я был с ним в бою, мы сражались рядом. Я знал твоего отца.

      –Ну и как же его звали, если так?

      –Все его называли бешеный Мокубаси.

      –Да, его так назвали враги. А ты был его другом?

      –Я