Золото. Книга 7. Татьяна Вячеславовна Иванько

на тканое моё одеяло. Пахнет так славно – горячей силой. Конечно, как не любить такого?..

      – В тот раз не была вроде такая… – задумчиво проговорил он. – А тут… Ганеш этот… Яван, как куст жасминовый расцвёл…

      Я покачал головой:

      – Знаешь, что я тебе скажу, Ориксай прекрасный? Был бы нужен Аве Яван, никто и никогда её от него не оторвал бы. Как от тебя. Ты слыхал бы, что она думала о тебе до вашей встречи! – я не боюсь это говорить, зная, как всё переменилось и, зная, что они не очень ладили поначалу.

      – Ведь… Именно на Аву ставила изначально Доброгнева. И кому было выгоднее всего и легче всего заговор этот поддержать и остаться одной на троне? – я смотрю на него.

      Он повернул голову, вспомнил, слава Богу.

      – Вот то-то и оно, – продолжил я. – А ты, всё перезабыл, к Явану прицепился, вспомнил, тоже мне… Спрашиваешь, была здесь? Была. Рыдала в три ручья до рвоты, вона, рвало в кадушку… себя корила, еле успокоилась… Так что… и ты успокойся и спать ложись. А завтра сам поймёшь, что делать…

      Он смотрит как ребёнок, которому отменили наказание. Ох, это ты наказание для меня…

      – Всё, вали на ложе, не мни мне одеяло, расселся… – я толкнул его в плечо.

      Орик улыбнулся, сначала в глаза вернулась улыбка, искорки радостные заиграли. Ох, пацан ты, вечно пацаном будешь. Твоё счастье… Но и моё, наверное.

      Утром Яван, весьма удивлённый, застал Ориксая завтракающим со мной.

      – Это что у вас, заговор новый? – изумлённо проговорил он, снимая шапку у входа.

      Мы обернулись к нему оба:

      – Ага, против Ганешских красавцев, – усмехнулся Орик, глядя на меня, я подмигнул ему, поддерживая, действительно, сложно нам обоим не завидовать красавцу Явану, который купался в счастье здесь. – Но не боись покамест, ты у нас ишшо только под приглядом.

      Яван снисходительно покачал головой, понимая нашу с Ориком насмешку, и взялся за дверь:

      – Я подожду тебя на дворе.

      Ночь у Белогора и, особенно, разговор с ним, облегчили мне сердце как ничто. И, когда я вышел из терема к Явану, я сказал ему, что поеду в терем. Он во второй раз за утро изумлённо посмотрел на меня.

      – Без меня поезжай сегодня на стройки, Яван, вечером на Совет соберёмся, – добавил я, уже в седле, разбирая поводья.

      Когда я вошёл в нашу горницу, застал там и Авиллу, и детей. Люда почему-то смутилась моего неожиданного прихода, но Авилла посмотрела так, что я понял, как правильно поступил, что пришёл и не промедлил до вечера.

      Не успел я снять шапку, и, бросив её у порога, подойти, как Солнцелик вдруг чихнул, а Ярогор уморительно вздрогнул от неожиданного звука, удивлённо округлив глаза. Я засмеялся вместе с Авиллой и Людой.

      – Не заболел? – спросил я.

      – Я отвезу к Белогору, пускай уберёт это чихание, – сказала Авилла, продолжая улыбаться.

      – Обоих повезёшь? – спросил я.

      Люда смутилась ещё больше. Но Авилла сказала с тихой улыбкой глядя на наших сыновей:

      – Их разлучить нельзя.

      Мальчишки скоро начали капризничать,