12/Брейгель. С. А. Белковский

научил тебя этому?

      Прекрасная Дама (не покидая изнеможения).

      Доктор.

      Автор.

      Доктора давно пора убрать. У нас больше нет на него денег.

      Прекрасная Дама.

      И никогда не было. Он служит бесплатно. Из жалости ко мне.

      Голос из хора.

      Текст. Дайте текст.

      Автор.

      Хорошо. Пусть текст.

      Обрушивается снег.

      Дальше они читают по снегу.

      Гамлет. Офелия. Другой. Хор. Автор. Доктор Розенберг.

      Гамлет.

      Самый интересный вопрос, конечно: быть или не быть. Пошловато, но точно. Принцип банальности Гамлета: банальность плоха всем, кроме одного – она верна. Нет, верна не мне, верна вообще. Она есть истина. Другими словами, надо ли продолжать грёбаную жизнь и выносить все её унижения и принижения. Или восстать против жизни, насобирать себе на жопу неприятностей и со всей этой ерундой покончить – погибнув в бою, как заслуженный воин. Один миг, один сон – и ты свободен от всего этого невыносимого бремени жизни. От океана дерьма. Плавать в том океане или выйти на берег смерти? Или всё подводная лодка и сойти невозможно? Пока лодка не решит всплыть сама, не спрашивая тебя. Нет, умереть – это всё же перебор. Надо просто уснуть. И видеть сны. Я не хочу умереть, я хочу не быть, как говорила моя Кармен. Тогда не надо больше сносить ничего. Ни свинорылое начальство, только и жаждущее на тебе оттоптаться, чтобы самоутвердиться за счёт поэта. Ни показного презрения богатых уёбищ, искренне верящих, что украденные ими деньги они себе заслужили. Ни этот невменяемый народ, которому всё по фигу, лишь бы только у него окончательно всё отняли. Даже то, чего никогда и не было. А ничего никогда и не было, самое любознательное. Только народу это не объяснишь. Когда его перестаёшь оскорблять, в нём отчего-то пробуждается варварская гордость. Твою мать. И не будет больше моря водки, слава Тебе, Господи. И исчезнет наистрашнейшее – любовь. Любовь безответная – горе как плоха. Но разделённая, взаимная, – ужасней ещё в сотню раз. Во сне нет любви, я уверен.

      Но разве я могу быть уверен? Что за чертой смертного сна? Если бы знать, тогда решение сразу – не быть. Одним ударом. Несущим забвение или славу, не всё ли равно. Чтобы решиться, надо не думать. Но не думать невозможно. Вот где беда. Мысль размывает любое решение. Как чахоточная бледность – морозный румянец. Кажется, я опять впадаю в пафос. А пафос – эссенция пошлости.

      Пауза.

      Тихо, болван. Кончай бормотать. Она уже здесь.

      Громко.

      Офелия, ты же нимфа. А нимфам свойственно молиться. Помолись, пожалуйста, по вопросу об отпущении моих грехов. Ты же знаешь, как.

      Офелия.

      Мой добрый Гамлет, как ты поживал все дни, пока меня не видел?

      Гамлет.

      Я? Вроде всё хорошо. Трижды хорошо. Спасибо, что спрашиваешь. Меня уж давно никто не спрашивал.

      Офелия.

      Мой милый. Я собиралась… я хочу вернуть тебе твои подарки. Вот колье «Ван Клиф». А вот часы «Вашерон». Здесь ещё что-то. Если можно, забери их прямо сейчас. У тебя есть карманы? Ты снова оделся, как станционный смотритель. Разве