Артинский ярус. Осень. Постапокалипсис. Сергей Шевалдин

семье погибшего ребенка, поставил на могиле мальчика мраморный памятник, внес в земскую управу изрядную сумму на учреждение школы в память убитого. От суда и следствия откупился. Но мать погибшего мальчонки миллионера Пастухова не простила, более того – прокляла его. Проклятие матери оказалось сильнее всяких денег: уже взрослые дети Пастухова – дочь и сын – через девять месяцев после гибели деревенского паренька умерли от болезней в муках. Быть может – и все мы ими, невинно убиенными, проклятые?

      – Историк тот, кто старое помянет, истерик тот, кто старому неймет, – по-доброму грустно усмехнулся Никодим Константинович.

      Помолчали. Слишком уж тема серьезная, пусть и своевременная, но очень даже не ночная, в разговоре всплыла. Выпили еще на дорожку, собрались, свернули стойбище, костер притушили, руки накрепко друг другу стиснули и разъехались. На берегу осталась темнота.