Золото. Книга 6. Татьяна Вячеславовна Иванько

стали собирать мёртвых и сносить их на площадь. Их оказались многие и многие сотни. Раненых ещё больше, ими есть, кому заняться, столько жрецов Солнца в Солнцеграде не было никогда раньше.

      А сама я почти теряю сознание, неожиданно почувствовав усталость. Так, что подогнулись ноги, будто кто-то поддал под коленки… Я пришла в себя на руках милого Ванюши, который нёс меня в баню.

      – Нельзя так, Нега, ты царица, надо беречься, – улыбнулся он.

      – Нельзя царице беречься, однако, – сказала я, обняв его за шею. – На то я и на трон призвана.

      Он улыбнулся, глазами светит. Но я нахмурилась, отодвигаясь от его плеча, к которому прильнула было:

      – Ты так на меня не гляди, Вань, не то станут думать… – я немного вывернулась из его рук. – Оно, конечно, помереть-то можно и так, но мы должны о жизни думать.

      – Стало быть, жить-то будем? – спросил он, опуская меня на порог бани, из-за двери просачивается пар.

      – А чё же… Ещё как будем! – сказала я, закрывая дверь перед его носом…

      Как и когда я добралась до постели, как разделась и заснула я не помню, не почувствовала ничего, пока лучи солнца не коснулись меня на рассвете.

      Сегодня солнце щедрее. Никаких облаков, и наше доброе светило льёт на нас свои лучи, будто раскрыв объятия. В такой день никто не победит нас. И на стены мы идём под боевой клич:

      – За Север!

      – За Авиллу!

      – За Ориксая!

      – За Север!

      – За Север!

      – За Север!

      Пока мы шли, Яван рассказал, что погибла вчера тысяча четыреста восемьдесят шесть человек. Нас здесь семь тысяч без трёх человек было вчера утром…

      – …Дамагоевых примерно в четыре раза больше полегло. В темноте оттаскивали трупы от стены. А вот, сколько раненых у них… Но у них нет стольких лекарей. Кстати, Солнечные жрецы намерены тоже сражаться.

      – Не пускай пока, пусть берегутся, – сказала я. – Некому будет мечи держать, возьмём и их, а пока пусть своим делом занимаются. Надо беречь тех, кто спасает нас и возвращает воинов в строй.

      И вот мы наверху стены, кровь, из-за прошедшего ночью дождя, не высохла, а только глубже въелась в дерево, пропитав его насквозь, и стены теперь сильно пахнут вчерашней кровью, запах, смешанный со свежим запахом древесины настолько густой, что на ум приходят мысли о том, что здесь перемешаны человеческие и древесные тела и потоки человечьей и деревянной, не видной нам, крови…

      Сегодня Дамагой в свежем алом плаще, солнце сверкает на его шлеме.

      Я же свой сняла, открыв ему лицо.

      – Сдавайся, Ава, столько людей гибнет, ради чего?! Я не трону никого из вас. Возьмёшь себе этого в мужья. А ежели не хочешь, коли стал постылый, так возьми Белогора… Али ещё кого… Я разрешу тебе всё, только откажись от упрямства глупого! Будете сыты и не обижены.

      Царица захохотала, задирая подбородок:

      – Дак я за пищей-то никогда сильно не страдала, братец, сытость для меня последнее дело, приходилось, знаешь ли, одной краюшкой в неделю пробавляться и ничего, от этого только польза: прояснение в голове наступает,