Кактус. Никогда не поздно зацвести. Сара Хейвуд

мать. Нет, такой вид нельзя назвать нормальным. Точно нельзя. Я швырнула подушку обратно на диван и вернулась на кухню листать буклеты. Меня удивило открытие, что зародыш во мне, которого авторы упорно называли «ребенком», уже ростом три дюйма и весом в одну унцию. Я была так занята негативными последствиями смерти моей матери и неприятными физическими проявлениями в виде утренней тошноты, что не смогла уделить внимание очевидному факту: то, что растет внутри меня, уже перестало быть просто скоплением клеток. Я не думала о нем как о реальном человеке, но прочитанная информация пробудила во мне интуитивные ощущения, подобных которым я еще не испытывала. Получается, я столкнулась отнюдь не с абстрактной дилеммой; по разрешении сего процесса (каковое наступит, по подсчетам юного врача, в конце марта) я выйду из больницы с настоящим младенцем на руках! Это было настолько невероятно и нереально, что мозг просто отфильтровывал этот факт. Я собрала буклеты и положила на поднос, который у меня отведен для незавершенных дел.

      Чуть позже, когда я печатала имейл владельцу клиники, перечисляя ценные советы касательно работы его заведения, мне в дверь постучали. Опасаясь, что мне не удалось в должной мере напугать Ричарда, я осторожно выглянула из-за занавески, но на пороге стояла всего лишь моя верхняя соседка Кейт, которая, без сомнения, снова захлопнула свою дверь. Я нехотя согласилась взять к себе ее запасные ключи на случай подобных неожиданностей. Когда Кейт со своим партнером Алексом въехала сюда пять лет назад, она была ухоженной молодой женщиной с профессией – что-то связанное с персоналом или общественностью – и работала в Сити. И Кейт, и Алекс трудились ненормированно, и я их практически не видела и не слышала. А сейчас она превратилась в растерзанную и растрепанную мамашу уже научившейся ходить дочери и младенца-сына, которые в данный момент тоже были с ней. Алекс работал не меньше, чем раньше, оставаясь в своей семье почти таким же незнакомцем, как для меня.

      – Ой, как хорошо, Сьюзен дома! – обратилась Кейт к маленькой рыжеволосой девочке, цеплявшейся за ногу матери. – Мы и не надеялись, что она так рано вернется, да? Она нипочем не догадается, что мы натворили, да?

      – Я сейчас дам вам ключи, – сказала я.

      Младенец, всего нескольких недель от роду, крепко спал в переносном автомобильном сиденье, висевшем у матери на руке. На лице у Кейт играла улыбка – скорее результат силы воли, чем подлинного счастья, а прежде объемные, как на картинах прерафаэлитов, локоны свисали вдоль щек, как водоросли. Мне пришло в голову, что это отличная возможность провести некоторое научное изыскание, поэтому я спросила, не хочет ли она со своими чадами выпить у меня чашку чая. Кейт замялась, на ее лице отразилась нерешительность: за все годы соседства мы ни разу не переступали порога квартир друг друга. Но через мгновение она восстановила улыбку и повернулась к дочери:

      – Ава,