Голос Жизни. Александр Валерьевич Волков

Когда он вцепился в меня мрачным взглядом, то Маркус посмотрел на него так, что будь я на месте Шона, то обделалась бы. Взгляд Маркуса сделался жесткий, как сталь. От чувства предстоящих разборок у меня безумно заколотилось сердце, а еще…. Еще, я вдруг испугалась, что Маркус пострадал бы.

      – Ты охренел? – возмущенно пробасил Маркус. – Стучать не пробовал?

      – А так ты не поймешь, чего мне хочется, и на что я готов ради этого пойти, – с усмешкой ответил Шон, легкомысленно пожав плечами. – Ты же знаешь, зачем я тут, и знаешь, почему. Девчонку на бочку. Ибо договор, Маркус, договор между Восставшими и Совершенными. Ты ведь о нем не забыл?

      – Не забыл, – кивнул Маркус. Ну, все. «Теперь, – думала я,– он меня точно отдаст!», но не тут то было. Маркус стоял передо мной, как непреодолимая скала, и я даже не понимала, что не позволяло ему просто избавиться от меня. – Но ее я вам не отдам. Уходите по-хорошему.

      – Слушай….

      – Достал! Просто зарежем кобеля и заберем сучку! Ты посмотри! Он действует как тупое животное! Я знаю, как бьется его сердце, – вдруг неожиданно взорвался один из прихвостней с злобным лицом и длинными волосами. – И знаю, что он не отдаст ее. Ферментами подошла, – он скривил губы в язвительную ухмылку. – Хорошая самочка, да?

      – Что ты несешь? – с раздражением сощурился Маркус. – Она всего лишь девочка. Она ничего не знает, и ничего не может вам дать.

      – Нергал знает! – вскрикнул Шон. – И, если не ты ее нам отдашь, то он сам придет, и заберет. Мы его освободим.

      – Нергал лжет! – это Маркус. – Он захватил ваш разум, и вы теперь глупые марионетки, не понимающие, о чем говорите. Проваливайте.

      – Достал! – это опять прихвостень со злобным лицом.

      Из запястий его вылезли длинные двойные клинки, как в фильме «Хищник», он оскалил клыки и зарычал, глаза его пугающе вспыхнули холодным синим светом. Он агрессивно бросился на Маркуса и стал с яростным криком размахивать клинками, ловившими мгновенные отблески в свете лампы, лезвия со свистом рассекали воздух. Несколько раз Маркус уклонился: лезвия просвистели у него над ухом, над макушкой в каких-то сантиметрах. Тогда прихвостень сделал колющий выпад, Маркус опять уклонился, но в этот раз не так удачно. Лезвие жгуче резануло кожу, оставив на плече окровавленную полоску, Маркус нахмурился от боли.

      У меня сжалось сердце, дыхание замерло от страха, горло сцепило горьким спазмом. Его же могли ранить! Его могли убить! А я даже не знала, как могла помочь ему! «Мистер Редфилд!» – крикнула я в ужасе, но крик утонул в звуках битвы. Но волновалась я зря.

      Кулаками Маркус бил ничуть не хуже, чем прихвостень лезвиями. От пары боковых ударов настолько мощных, что аж воздух колебался, прихвостень отскочил, испуганно расширив глаза. Бросился, конечно, в контратаку, но тут же получил от Маркуса по морде схваченной со стоек железнодорожной осью. Тяжелейшее колесо смачно впечаталось в хрустнувшую лицевую кость, чудом не разорвавшуюся в клочья благодаря повышенной прочности, и прихвостень