Единожды согрешив. Часть вторая. Стас Канин

обедать.

      – Это значит, что я могу остаться и после обеда?

      – Да… Оденься только, ходишь тут голый, возбуждаешь одинокую женщину.

      – Я просто думал, что мы ещё разочек…

      – Ты тут губы не раскатывай, мачо нашёлся. Думаешь, трахнул на полу, так уже всё теперь можно? – игриво отшучивалась Нора, будучи явно не против повторить, но бабская сущность взяла верх. – Второй раз ещё заслужить нужно.

      – Я заслужу, – смиренно понурив голову произнёс Павел, – исполню любую вашу прихоть.

      – Ну тогда вот тебе мой первый приказ – прибей вешалку и почини цепочку, которую сломал.

      – Будет исполнено, товарищ генерал! – чеканно произнёс он и, надев брюки, пошёл в кладовку за инструментом.

      Нора возилась на кухне и всё думала, как сказать Павлу о своём секрете, не испугает ли его эта новость, кто его знает, как он отнесётся к тому, что она беременна. До вчерашнего дня она и сама была в этом не уверена, ну подташнивало немного, месячные не начались вовремя, бывает и такое. Но осмотр у гинеколога расставил всё по своим местам – срок три недели. Это как раз приходится на те дни, когда Павел ушёл от жены, как он сказал, окончательно, но потом струсив, сбежал обратно. Хорошие были деньки. Может быть и ребёночек, зачатый в любви родится здоровеньким и вырастет счастливым.

      Себя то она назвать счастливой не могла. Особенно своё детство. Нора и месяца не успела отучиться в первом классе, как в Будапеште вспыхнуло восстание. Танки на улицах, стрельба, горы трупов – вот её самые яркие впечатления того времени. Она никогда не забудет, как сидела с матерью в подвале полуразрушенного дома рядом с баррикадой, и в окошко, расположенное у самой брусчатки, ей было видно, как постепенно редели ряды восставших, среди которых был и её отец. Она видела приближающиеся танки и солдат, видела как после нескольких выстрелов баррикада превратилась в пыль, помнила, как рухнул на залитый кровью асфальт отец, как с криком отчаяния кинулась к нему мама… Нора ничего тогда не понимала, почему это произошло, и за что убили её папу. Не понимала и позже презрительного отношения к себе соседей, когда пошла учиться в университет на русскую филологию, а потом устроилась в советскую воинскую часть переводчиком. Она не хотела, чтобы её дети испытали то, что испытала она.

      – Всё готово, – услышала Нора бодрый голос Павла.

      – Садись, мне нужно тебе кое-что сказать. От твоей реакции будет зависеть наша дальнейшая жизнь.

      – Почему от реакции? Тебя что, мой ответ не интересует?

      – Слова – это сотрясение воздуха, а вот глаза не обманешь.

      – Нора, не томи… И прекрати философствовать.

      Она села напротив Павла, налила из графинчика полрюмки водки и подвинула к нему.

      – Я хочу чтобы ты выпил за здоровье нашего ребёнка.

      – Какого ребёнка? – не понял он.

      – Нашего, дурак… Я беременна.

      Павел взял в руку рюмку, опрокинул её и, не закусывая,