Человечики. Иван Николаевич Пальмов

одно лишь правило могло бы сделать мир идеальным. К величайшему сожалению грань свободы невозможно определить в той степени, где она перетекает в одиночество. На заре своего рождения человек выбрал сторону, он ушел от одиночества, но вместе с тем потерял свободу. – вперед спиной, я шел чеканя свой монолог как из книжки, но пред последней фразой повернулся, – реальность кусается и она съест меня вместе с тобой.

      Рисунок третий (можно и лучше). Глава третья.

      …

      В причудливой позе, вообразив, будто сижу, я закинул ногу на ногу, обхватив колени. Мои думы сводились к тому, чтобы взять что-то в руки или просто пощупать. Вот уже потеряв всякую нить, мои пальцы начали плавно выводить кривые линии. Сознание включилось не сразу и наконец, до меня дошло, я рисую. Я попробовал дальше, в надежде, что из этого выйдет материя, которую можно было б потрогать. Пожалуй, нужно быть идиотом, первой же фигурой нарисовать солнце. В моем-то положении и солнце. Тут света и так до жути, а я, видите ли, солнце вырисовываю. Осознав глупость, я решил, что мне бы не помешал стул. Не очень-то ловко каждый раз так сворачиваться, чтобы присесть. Я представил его в деталях, до каждого гвоздика и наконец, спустя уйму времени, у меня появился бледно серенький маленький стул. Соблазн присесть на него с размаху был велик, но страх разрушить свое творение взял верх. Аккуратно, как только было возможно, боясь, как бы стул не превратился в дым, затаив дыхание, я коснулся по нему рукой.

      –Он настоящий! – выкрикнул я, и, осмотрев со всех сторон свое детище, я медленно сел.

      Мой голос по-прежнему не выходил из уст и следующей проблемой, которую я надумал решить был звук. На стуле мне рассуждалось куда приятней. Я поздравил себя с первой победой.

      …

      Легкой дымкой охватило реку, туман поднимался выше, и вот уже заволокло весь мост. Сойдя с моста, Боба я не увидел, и просто побрел дальше. Нам обоим в этот момент захотелось тишины. Отдать все, чтобы тебя оставили в покое.

      На отшибе города у оврага, стоял невзрачный, но при этом большой серый дом. Этот дом стал мне кровом на непродолжительное, но в моем случае не малое время. Наверняка и Боб нашел себе такой приют, где до тебя никому нет дела, просто потому, что и рядом ни кого нет. И я был бы только рад, если бы он сразу забыв обо всем, снова продолжил наш путь один. Ну а пока я знал только то, что у меня был дом. Дом предназначался для одной семьи и был не достроен, а поскольку с деньгами у них было туго, то и строить его было некому. Меня взяли, вроде, как на работу. Я достраивал дом, а взамен мне разрешили там жить. Вот так с холодного осеннего утра моя жизнь поместилась за четыре стены серого дома.

      Ночи ходят под луной

      Ты поди-поди за мной

      На высокий бережок

      Да с мосточка в реку скок!

      Пролетая в междуречье

      Ты схвати ее за плечи,

      Порасправь крылаты руки

      Улетишь и ты от скуки

      Рисунок четвертый (рисуешь, рисуй). Глава четвертая.

      …

      В бескрайних просторах непроглядного горизонта на стуле