Далеко от Земли. Часть первая: Ученик Древних. Василий Лягоскин

привычно, без проблесков каких-то чувств легла под незнакомца, и почти сразу же «выпила» его досуха. Она не знала о таком явлении, как наркомания, но уже была, несомненно, таковой. Причем, в самой страшной, уродливой ее форме. Потому что зависимость обычных разумных от химических, или природных наркотиков лечилась одним сеансом в медкапсуле. А болезни псионов техника даже самого последнего поколения не лечила. Помочь мог только более сильный псион. А таких к Лие даже близко не подпускали.

      Полную сил аграфку провели в помещение, находившееся в нескольких шагах от комнаты. Абсолютное большинство разумных Содружества изумилось бы беспредельно, увидев устройство, стоявшее посреди огромной залы. Но не Лия – эту аграфку уже ничто не могло удивить. Посреди огромной залы, ярко освещенной невидимыми светильниками, стояла, несомненно, медицинская капсула. Но необычная, сдвоенная – словно созданная для лечения близнецов. Однако внутри лежали отнюдь не близнецы. Лионель, бросившая равнодушный взгляд внутрь открытой капсулы, увидела в ней двух человек – глубоко старика, чья грудь едва вздымалась, и молодого, явно полного сил, но сейчас тоже бессознательного юноши. Приглядевшись, можно было распознать общие черты у двух таких разных представителей человеческой расы. Но Лие это было ни к чему. Она ждала лишь продолжения: команды Советника. И команда последовала – после того, как капсула закрылась, и ее стремительно заполнила какая-то жидкость, в которой теперь плавали два тела, и странная конструкция, больше всего напоминавшая диковинный цветок, собранный в соцветие из перемежающихся ярко-красных и нежно-розовых лепестков.

      – Лионель, девочка. Ты должна сейчас всю ту силу, что получила у… в общем, ту, что получила недавно, осторожно влить вот в это устройство, – он показал на «цветок», своими краями удивительным образом касавшийся висков обоих разумных.

      Аграфке было не жалко; максимальный экстаз она получала, когда энергия заполняла ее тело. Теперь же она непринужденно положила ладони на прохладный пластик капсула, и постаралась вытолкнуть чужую силу из себя. Она не направляла ее в определенную точку пространства, но конструкция словно сама притянула нужную ей энергию. Лепестки – один за другим, начиная от виска старика, истаивали в жидкости, абсолютно не реагировавшей на такую реакцию, а Лионель замерла, подспудно чувствуя, что на ее глазах творится чудо, по сравнению с которым ее «игры» с энергией казались песчинкой рядом с горой. Зримым воплощением этого чуда было истечение уже другой энергии – от старого тела к юному. И когда исчез последний розовый лепесток, аграфка каким-то неведомым чувством поняла, что старик, не сделавший в тягучей жидкости последнего вздоха, умер. А юный разумный открыл в той же жидкости глаза, заполненные опытом длинной прожитой (быть может, не одной) жизни…

      Лия, так не вовремя погрузившаяся в воспоминания, с трудом удержала равновесие, перешагивая через порог