Питомец «Ледового рая». Николай Романов

ко всему белому свету.

      Кирилл не помнил не только маму. У него не отложился в памяти момент, когда его привезли (или привели?) в приют.

      Первое воспоминание было уже в приютских стенах.

      – Здравствуй, малыш! Как тебя зовут? – Певучий голос, в котором ничего нет, кроме радости.

      – Килил.

      – А меня Мама Зина. Я буду твоей воспитательницей. – Высокая женщина в белом платье (это потом Кирилл узнал, что такое платье называется халатом и его носят не только воспитательницы, но и врачи) протягивает новичку конфету. – На-ка!

      Тот с восторгом, едва ли не притоптывая от нетерпения, разворачивает фантик, а внутри – ничего…

      – Слишком уж ты доверчив, Килил, – говорит воспитательница, передразнивая.

      Кирилл не понимает, что ей не понравилось, но не это его расстраивает.

      Потом он и сам порой угощал подружек такими «конфетками» – корпорация «Невский завод», производящая джамперы для всей Солнечной системы, выпускала в помощь любителям нехитрых розыгрышей всякие штуковины с использованием формованных силовых полей.

      Но тогда, при знакомстве с Мамой Зиной, он знать не знал о конфетах-пустышках. Фантик с медведем был так красив! А разочарование столь велико, что слезы сами брызнули из глаз.

      – Э-э, да ты у нас, оказывается, плакса! – сказала Мама Зина осуждающим тоном. – Кто слишком часто слезы льет, тому Единый счастья не дает.

      Обида тут же обратилась в злость на обидчицу, слезы мгновенно высохли, и это не укрылось от глаз опытной воспитательницы.

      – Э-э, да ты, оказывается, еще и злючка. – Мама Зина покачала головой. – Ну, пойдем, я тебе покажу, где ты будешь спать. – Воспитательница протянула новичку мягкую руку.

      Кирилл попытался укусить ее за палец, но Мама Зина была наготове. Сильные пальцы стиснули щеку злючки словно клещами, и Кирилл едва не завопил от боли. Но не завопил – детский умишко каким-то образом сообразил, что лучше вытерпеть. И мальчишка вытерпел. Лишь зубами скрипнул.

      – Терпеливый, крысеныш, – удовлетворенно сказала воспитательница.

      Клещи отпустили щеку Кирилла.

      И тогда он не выдержал – все-таки заплакал.

      – К ма-а-аме хочу… К ма-а-аме…

      – Не реветь, крысеныш! – скомандовала воспитательница. – Я теперь твоя мама. Я и Мама Ната. Не та мать, которая родила, а та, которая вырастила, – добавила она не очень понятную для Кирилла фразу.

      Испуг прошел, мальчишка перестал плакать. Мама Зина взяла его за руку и повела по коридору со светло-зелеными стенами. Коридор был не очень длинным, и вскоре они оказались в комнате, где стены тоже были зелеными, но другого оттенка. В комнате стояло несколько маленьких кроваток – Кирилл тогда умел считать только до трех.

      Мама Зина подвела его к одной из кроваток, в углу, застеленной зеленым же одеялом.

      – Тут ты будешь спать. А сейчас пойдем знакомиться с другими детьми. Ты помнишь, как меня зовут?

      Кирилл, само собой, помнил.

      – Зина.

      – Не