Оттенки зла. Расследует миссис Кристи. Эндрю Уилсон

встречи Нового года на Брук-стрит Джина заметила, что́ происходит между ее мужем и мисс Харт, или заподозрила их и стала следить за ними повсюду. Очевидно, она узнала, что они купили билеты на пароход до Тенерифе, и пробралась на борт «Джелрии» зайцем. Однако во время путешествия, по-видимому, произошло что-то, побудившее ее покончить с собой. Может быть, Хелен обнаружила ее и, не скрывая враждебности, подтолкнула к этому поступку. Не исключено было также, что с помощью этой патетической сцены Джина хотела разрушить отношения, сложившиеся между ее мужем и Хелен. Некоторые и мне приписывали такие же намерения: я якобы инсценировала свое исчезновение, чтобы раздуть скандал, который отдалит Арчи и мисс Нил друг от друга. Мне приходилось мириться с компрометирующими сплетнями, поскольку раскрыть правду о том, как доктор Кёрс пытался привлечь меня к убийству, было абсолютно невозможно.

      Однако не стоило ворошить прошлое – это не принесло бы ничего, кроме лишней боли. Я знала, что не всегда имеет смысл слишком зацикливаться на чем-либо. Это было одной из причин, по которым я согласилась помочь Дэвисону в его секретной работе. А сейчас, когда все разошлись по каютам, наступило, пожалуй, подходящее время, чтобы встретиться с ним. Когда я лежала, мое самочувствие только ухудшалось, значит лучше оставаться на ногах и заняться делом. Карло и Розалинда снова легли; у них в каюте стояла тишина. Я выскользнула в коридор и, убедившись, что там никого нет, подошла к двери Дэвисона и тихо постучала.

      – Миссис Кристи! Приветствую вас, – произнес Дэвисон, пригладив пятерней русые вихры.

      – Надеюсь, я не помешала? А то…

      – Нет-нет, заходите, пожалуйста, – ответил он, распахнув дверь и выглянув из предосторожности в коридор.

      – Не могу лежать, когда качает. Все плывет перед глазами, и меня тошнит. А вы как переносите качку?

      – Сносно. Правда, я принял порцию коньяка. Не желаете выпить тоже?

      – Нет уж, благодарю.

      – А, ну да, я забыл, вы же не употребляете алкоголя. Но ваш любимый напиток, молоко со сливками, тоже, наверно, не стоит сейчас заказывать? – спросил он, улыбаясь.

      При мысли об этом напитке меня замутило.

      – Ох, перестаньте, Дэвисон. Разрешите, я просто присяду.

      Каюта Дэвисона была больше и комфортабельнее моей. Она состояла из спальни и маленькой гостиной; около большого иллюминатора разместились два кресла. На столике стояли графин с коньяком и сифон с содовой водой.

      – Послушайте, а что это за слухи насчет самоубийства? – спросил он, передавая мне стакан воды.

      – Ох, это было ужасно, – ответила я и рассказала об утренних событиях.

      – И все это случилось у вас на глазах?

      – Почти все. Что меня поразило, так это отсутствие какого бы то ни было страха у Джины Тревельян. Перед тем как прыгнуть, она подняла руки точь-в-точь как балерина, выходящая на сцену. Ее прыжок можно было бы назвать красивым, не будь он смертельным.

      – Да, это действительно выглядит странно, – заметил Дэвисон, помрачнев. – А тело, как