Звездные дороги. Истории из вселенной Эндера. Орсон Скотт Кард

так что если вам вдруг не понравится – считайте, я спустил в унитаз половину моей недельной зарплаты.

      – Да вы и в самом деле лжец, – усмехнулась Тереза. – Я знаю, сколько платят сторожам на полставки, так что на оплату всего этого вам пришлось бы трудиться две недели.

      – Значит, даже жалость не заставит вас сесть и поесть со мной?

      – Заставит, – ответила она. – Но не жалость к вам.

      – Тогда к кому?

      – К себе самой, конечно, – сказала она, садясь. – К грибам я не притронусь – у меня аллергия на шиитаке, а в «Эфе», похоже, считают, будто других настоящих грибов не существует. А сатай наверняка холодный, поскольку его никогда не подают горячим, даже в ресторане.

      Постелив на скрещенные ноги Терезы бумажную салфетку, он протянул ей нож и вилку.

      – Так ка́к, хотите знать, что в моем досье неправда? – спросил он.

      – Мне все равно, – ответила она, – и я в него не заглядывала.

      Он показал на свой комп.

      – Я давно уже подключил к базе данных собственную следящую программу. И знаю, когда и кто получает доступ к информации обо мне.

      – Чушь, – бросила она. – Университетскую систему дважды в день проверяют на вирусы.

      – На известные вирусы и аномалии, которые можно обнаружить, – поправил он.

      – Но при этом вы хотите поделиться со мной своей тайной?

      – Лишь потому, что вы мне солгали, – ответил Виггин. – Те, кто привык врать, друг на друга не доносят.

      Тереза хмыкнула, явно спрашивая, в чем же заключается ее ложь, но потом попробовала блинчик и хмыкнула еще раз – уже явно имея в виду, что еда не так уж плоха.

      – Рад, что понравилось. Я обычно прошу убавить имбиря, чтобы лучше чувствовался вкус овощей. Хотя, естественно, потом я макаю их в невероятно крепкий соево-чили-горчичный соус, так что на самом деле понятия не имею, каковы они на вкус.

      – Дайте попробовать соус, – попросила она.

      Виггин оказался прав – соус был настолько хорош, что она даже подумала, полить ли им салат или просто отхлебнуть из пластикового стаканчика.

      – А если хотите знать, какие сведения обо мне ложны, могу привести полный список: все. Истинны только знаки препинания.

      – Абсурд. Кто стал бы это делать? Какой в том смысл? Вы что, свидетель какого-то чудовищного преступления, попавший под защиту?

      – Я не родился в Висконсине – я родился в Польше. Я жил там до шести лет и провел в Расине всего две недели до того, как приехать сюда, так что, если бы я встретил кого-то оттуда, я мог бы рассказать о местных достопримечательностях и убедить его, что в самом деле там жил.

      – Польша, – проговорила она. Благодаря крестовому походу отца против законов о рождаемости она не могла не знать, что данная страна этим законам не подчиняется.

      – Угу, мы нелегальные эмигранты из Польши. Просочились сквозь сеть охранников Гегемонии. Или, может, стоит сказать – полулегальные.

      Для подобных ему людей Хинкли Браун был героем.

      – Ясно, – разочарованно сказала она. – Весь этот пикник –