Простая смертная. Екатерина Оленева

выписаны экзотические цветы и животные, вроде единорогов. Стены занавесили огромными гобеленами, с изображением какого-то увеселения – бала или празднества, в котором хороводом кружились дамы и кавалеры.

      Возле двери, будто сторожа её, стояли бронзовые крылатые сфинкса. Их глаза из алых камней, напоминающих гранат или рубин, мрачно полыхали кровавыми угольками.

      Грозная сударыня в тёмном с облегчением сгрузила меня в ближайшее кресло, куда я повалилась, словно куль с мукой, с облегчением вытягиваясь в нём.

      – Прикажите позвать фрейлин, ваше величество?

      – Я… я не знаю. Мне хотелось бы побыть одной.

      – Но вам нужно привести себя в порядок. Не хотите же вы предстать пред королевой в таком виде?

      – Ну, если нужно переодеться, тогда лучше позвать служанок…

      Хотя, о чём это я? Двойку мне. Фрейлины и есть служанки королевы, именитые горничные, в чьи обязанности помимо того, что они должны развлекать моё высочество входит и банальное прислуживание.

      – Случилось несчастье.

      – Да, ваше высочество, – как попугай, кивнула леди с суровым лицом.

      – Я не знаю, как оказалась в том месте. Это ведь не была банальная конная прогулка?

      – Нет, ваше высочество.

      – Что вообще случилось? Я ничего не могу вспомнить, как ни стараюсь. Кто вы, например?

      – Ваша статс-дама, ваше высочество.

      Судя по тону и уклончивому взгляду, суровая леди своей принцессе не верила. Видимо, считала, что та притворяется.

      – Как ваше имя?

      – Аделаида Уолиш, ваша милость.

      Если она к каждому слову станет прибавлять титулы, меня надолго не хватит. У меня случится нервный срыв.

      – Хорошо, леди Уолиш. Распорядитесь принести мне что-нибудь горячего. Чай здесь подают?

      Леди вскинула на меня удивлённый взгляд:

      – Если желаете, вам подадут подогретого вина с пряностями.

      – А просто чего-нибудь горячего с пряностями без вина – никак?

      – Как пожелаете, ваше высочество.

      – Хорошо, ступай.

      Как только леди вышла из комнаты, я бросилась к зеркалу, что приметила ещё у входа, только стояло оно так, что с кресла с него было себя не увидеть. Никак. Ну, да, это, наверное, тщеславно, может и глупо, но мне было очень интересно познакомиться с новой собой.

      Если это сон, отражения я не увижу. Я была к этому готова. Но я его увидела – в полный рост.

      Ну, что сказать? Я очень даже ничего. Без ложной скромности – просто красавица. Невысокая, ниже, чем в оставленной мной реальности, изящная. Черты лица выразительные и мягкие, удивительно гармоничные: широко распахнутые васильковые глаза, прямой, чуть вздёрнутый носик, пухлые губки. Красотке было на добрых лет десять меньше, чем настоящей мне.

      Но самый характерной, броской особенностью нового облика были волосы. Лёгкие, длинные, вьющиеся, боттичеллевского оттенка – цвета опавшей листвы, червонного золота, наполированной меди, они вились, закручивались, летели вокруг классически-овального личика.

      Вглядываясь в черты