Полюби меня. Катерина Сергеевна Снежная

аж работы, не имела привычки о чем-либо просить Всевышнего. Снежана предпочитала полагаться на строгий, осторожный расчет, учитывающий все возможные риски. Но сегодня, она была готова пообещать Господу Богу что угодно, лишь бы все прошло гладко.

      Женщина бросила через длинный стол украдкой взгляд на красивого двадцатидвухлетнего парня, изучающего бумаги красной папки и могла поклясться, что то, что он читает ему неприятно. Она снова на пару секунд закрыла глаза и начала молиться.

      Макс Гиванов с неприязнью пересмотрел еще раз содержимое папки, и отложил ее, на стол из темного дуба, не закрыв. Он только что закончил изучение. В ней говорилось об его усыновлении в возрасте 6 месяцев. Он недоверчиво покачал головой и поднял тяжелый взгляд на двух мужчин, которые сидели напротив.

      Старший из них – Алексей Скалов, высокого роста, русоволосый блондин с холодными серыми глазами, сидел спокойно, сцепив пальцы рук в замок, ожидающие смотрел на Макса. Второй – Владимир Скалов, ростом пониже, тоже блондин, но с яркими синими глазами и белозубый, опирался на переговорный стол, рассчитанный на двенадцать персон, не скрывал радости и улыбался во весь рот.

      Макс почувствовал невыносимую духоту кабинетного воздуха. Он ослабил узел серого галстука, расширил пальцем ворот белой рубашки и провел ладонью по слегка вьющемся темно-каштановым прядям волос.

      – Нет, этого не может быть. Это ошибка, – наконец потрясенно выдавил он, как можно более ровным голосом, стараясь не смотреть больше в бумаги. Макс знал, что оба мужчины серьезные бизнесмены. Они попусту тратить драгоценное время не привыкли. Но сама мысль усыновления казалась невероятной, невозможной, даже невыносимой.

      – Я даже не похож на вас!

      Снежана тяжело вздохнула. За свою профессиональную карьеру, она видела с десяток подобных ситуаций, и все реакции были разными. Но первичное отрицание Макса являлось самой предсказуемой формой принятия новости. Трудно признавать, что твои родители – не твои, а твоя жизнь не совсем то, что ты считаешь.

      – Ошибка невозможна, – твердо произнесла она, уверенно глядя в глаза.

      Снежана подошла к столу, тряхнув челкой аккуратного каре цвета ржи, взяла папку и, со знанием человека, листавшего эти документы тысячу раз, открыла на нужном странице.

      – Отчет медицинской лаборатории анализа ДНК, – произнесла она, протянув папку. Макс не стал брать продолжая смотреть на мужчин. Те имели уловимые сходные черты родства. А вот он на них был совсем не похож.

      – Ты наш брат, – спокойно выговорил Алексей Скалов, глядя ему в глаза. – Можешь не сомневаться.

      Снежана закрыла папку и снова настойчиво положила ее на стол.

      – Не может быть, – произнес совсем огорошено парень, еще недавно просто работающий в компании "ДОМ", принадлежащей двум братьям Скаловым, и живущий своей собственной жизнью.

      – Сделаем так: изучи ее дома. А когда будешь готов, приезжай к Алексею и Владимиру. Возьми пару выходных, – предложила Снежана, видя, что тот совсем не в состоянии принять новость о существовании двух братьев и об усыновлении.

      Макс кивнул, взял папку и еще раз посмотрел на Алексея с Владимиром. Он не сказал больше ни слова, не чувствуя под ногами мягкости роскошного восточного ковра, медленно вышел из кабинета.

      После его ухода Алексей глубоко шумно вздохнул, Владимир с грохотом отодвинул стул от переговорного стола и развалился в нем. Снежана стремительным шагом направилась к бару и, совершенно не свойственным ей действием, налила всем выпить, хотя стрелки на циферблате дубовых напольных часов показывали только четыре дня.

      – Да уж, парню тяжело, – сказал Владимир, беря из рук Снежаны бокал с виски.

      – Вспомни себя. Я уверена, он никогда не догадывался, что его усыновили. Потому реакция, – ответила она, тоже садясь и протягивая второй бокал Алексею.

      – Считаешь, он вернется? – спросил тот, пригубив напиток.

      – Да, он придет, – произнесла Снежана, глядя куда-то вдаль в небо за оконным стеклом. – Когда во всем разберется, поговорит с родителями, остынет, взвесит. Тогда вернется, дайте время.

      Она перевела взгляд зеленых глаз на мужчин, которых любила, как родных братьев.

      –Тост. За воссоединение семьи!

      Выпив залпом обжигающую жидкость, она глубоко и удовлетворенно вздохнула, за плечами лежали годы поисков, запросов в архивы, бесед с людьми. Но все же она нашла всех братьев и почти, почти воссоединила семью. Пусть на это и ушли годы.

      Снежана, как будто с нею это было вчера, хорошо помнила тот трагический день.

      Ей было одиннадцать. Был летний дождливый день, и в старом квадратном дворе, заросшим густыми кленами и вязами, на потрескавшемся черном асфальте играл семилетний Алексей. Они с пятилетним братом гуляли по очереди, так как другой обуви в их доме не водилось. Мальчик был обут в большие, на вырост, осенние башмаки. Поверх трикотажных шортиков с футболкой на нем висела длинная куртка. Эта куртка, когда-то была ее. Но теперь она была мала, и бабушка отдавала вещи матери мальчиков.