Парижская любовь Кости Гуманкова. Юрий Поляков

вышел из-за кулис и, виновато улыбаясь, сел на свое место, Бусыгин уже взошел на трибуну и, как пасьянс, разложил перед собой многочисленные записки. Мушковец посмотрел на Чистякова с безмолвным упреком.

      – Не волнуйтесь, товарищи! – задорно сказал БМП. – Пока не отвечу на все ваши вопросы, не уйду!

      – А если до ночи будем спрашивать? – кто-то весело крикнул из зала.

      – Нам, функционерам, по ночам работать – дело привычное! – ответил Бусыгин.

      Слово «функционер» очень понравилось активу, и зал одобрительно зашумел.

      – Я тут рассортировал ваши записки, – продолжал БМП. – Встречаются две крайности. Одних интересуют глобальные вопросы – например, возможна ли перестройка при однопартийной системе? Других беспокоят чисто бытовые проблемы – например, будет ли в магазинах мясо? Так с чего начнем – с многопартийности или с мяса?

      – С мяса! – крикнули из зала.

      – Проголодались, видно! – усмехнулся Бусыгин, и актив взорвался хохотом и аплодисментами.

      Инструктор Голованов встал, подошел к полированному ящичку и высыпал целую пригоршню новых записок. Аллочка, скучавшая возле столика стенографисток, встрепенулась и с плавностью в движениях, сводящей с ума мужиков, двинулась на сцену. Телевизионщики врубили свои юпитеры на полную мощь, и зал сразу превратился в переговаривающуюся, смеющуюся, хлопающую темень…

      – Ты где ходишь, барбос? – сердито прошептал Мушковец, как только Чистяков сел рядом.

      – Это мой ребенок! – ответил Валерий Павлович.

      – Какой ребенок?

      – С больными почками…

      – Я так и знал! А больше тебе эта аферистка ничего не напела? Внуков с простатитом у тебя случайно нет?

      – Это мой ребенок, – твердо повторил Чистяков.

      – Точно? – погрустнел дядя Базиль.

      – Точно.

      – Ну ты и кошкодав! Лялька ничего не знает?

      – Нет. Это было до свадьбы… – ответил Валерий Павлович и добавил: – Я завтра пойду к Бусыгину.

      – Обязательно! – зло подхватил Мушковец. – Иди и скажи: у меня вчера неожиданно появился ребенок с больными почками и другой фамилией. Нужно положить в Нефроцентр…

      – Не юродствуй!

      – Это ты не юродствуй! Он же только ждет повода. Кому ты будешь нужен, когда тебе голову оторвут, Валера?!

      – Неужели ничего нельзя сделать?

      – Не знаю… Я пробовал месяц назад засунуть туда знакомого мужика. Так новый директор – членом его по корреспонденту – сразу БМП накапал. Завернули. А мне по шее…

      В зале снова раздались аплодисменты. Бусыгин отложил отработанную записку и взял другую.

      – Жилье. Вопрос, товарищи, сложный, больной вопрос. Все, что можно, делаем: каленым железом выжигаем кумовство и взяточничество, ставим на место тех, кто привык хапать в обход очередников. Тут в записке спрашивают, какая у меня самого квартира. – Бусыгин пристально поглядел