Христианство и страх. Оскар Пфистер

ближним, возникающем бессознательно. Так в эмоциональной жизни невротика и во всех ее последствиях проявляются всесилие мыслей и признание высшей законности психических процессов в сопоставлении с реальностью»[79].

      Это осмысление (объективация) или, скорее, искажение реальности (как стоило бы назвать ее с познавательной точки зрения), относится не только к земным вещам, но и к привидениям, магическим силам и подобным явлениям. Для истерика они часто становятся совершенно реальными. Уверенность в объективном существовании этих явлений для него так же несомненна и реальна, как субъективно реален страх. Спорить об этом, с его точки зрения, так же глупо, как оспаривать существование солнца, матери и собственного «Я». Кажется, будто объекты страха, спроецированные субъектом во внешний мир, созданы извне, хотя их создает «Я». Также они выступают как стимулы страха, хотя на самом деле являются его порождением. С точки зрения религиозной психологии значимо то, что часто некоторые фантазии, которые сливаются со страхом в процессе интеллектуализации, выступают как внешние переживания и принимают доказательный характер. Объект на самом деле создан фантазией или мышлением больного с целью воплотить страх; и теперь этот объект переживается как внешний собеседник, навязчивая сила или причина страха, и никаким сомнениям в реальности этого внешнего влияния, которое в конце концов «переживается» как факт, не позволено возникнуть. Это относится не только к тревожным галлюцинациям, но и к огромному обилию фантазий и даже идей, имеющих отношение к страху, в которых находит свое интеллектуальное выражение страх, рожденный чувством вины. Без представления о том, как итог интеллектуализации превращается во внешние переживания, которые словно бы происходят здесь и сейчас, нельзя понять очень многие религиозные переживания с психологической точки зрения. Духовник бессилен совладать с подобными явлениями, пока не прибегнет к анализу, даже когда те ведут к самым вопиющим суевериям, пережитым как «откровения с того света». Множество примеров нам дают «изучение призраков» и демонология.

      Фрейд многократно высказывал мысль, что духи и демоны – не что иное, как проекция первичных эмоций. «Примитивный человек тем самым превращает свои эмоции в личности, населяет ими мир, а затем снова находит свои внутренние душевные движения во внешнем мире»[80]. А как это происходит? Мучимый страхом чувствует, что ему угрожает некая сила, которая, особенно при страхе, вызванном виной, представляется как злой дух, обладающий собственной личностью и пребывающий вне “Я”. Эту мучительную силу можно представить в знакомом облике, например, как дух умершего друга, или же в облике неведомой духовной сущности либо демона. Вера в духов психологически ценна, а именно для объяснения болезней, рожденных душевными причинами; но как метафизическую конструкцию ее можно критиковать. Также частое, хотя и нерегулярное, перенесение демонов в пространство «потустороннего

79

Freud, Totem und Tabu, GS., X. S. 107.

80

Freud, Totem und Tabu, GS., X, S. 113.