На секретной службе Его Величества. История Сыскной полиции. Робер Очкур

их?

      – Где ж? Рядили, а мне и невдогадь!..

      – Возвращался от кума с сочельника, – рассказывал другой, – надо было мне свернуть с канавы в Тарасов переулок. Я этто свернул, а на меня двое. Сила у меня есть. Я стал отбиваться, только один кричит: накидывай! Тут я почувствовал, что у меня на шее петля, а там запрокинули меня, и я обеспамятовал…

      И опять в лицо признать никого не можем.

      Граф Петр Андреевич Шувалов, бывший тогда петербургским обер-полицмейстером, отдал строгий приказ разыскивать преступников.

      А тут еще грабители.

      Вся полиция была на ногах, и все метались без следа и без толка.

      Я весь горел от этого дела. Потерял и сон, и аппетит. Не могут же скрыться преступники, если их начать искать как следует? И я дал себе слово найти их всех до одного, хотя бы с опасностью для своей жизни.

      Путь размышлений у меня был такой: кроме лошади и саней, убийцы грабили жертву донага и должны были сбывать куда-нибудь награбленное, а награбленное было типично извозчичье. И я решил в разные часы утра и вечера бродить и искать на Сенной, на Апраксином, на толкучке, пока не найду или украденных вещей, или продавщиков.

      И вот с декабря 1856 года каждый день я переряжался то оборванцем, то мещанином, то мастеровым и шатался по известным мне местам, внимательно разглядывая всякий хлам.

      Дни шли, не принося результатов.

      Келчевский, посвященный в мои розыски, каждый день жадно спрашивал меня:

      – Ну что?

      И каждый раз я уныло отвечал ему:

      – Ничего!

      Хотя и было что-то. В это время грабители были уже почти все переловлены, и я помогал в розыске вещей.

      И вот однажды, а именно 30 декабря 1856 года, я сказал ему:

      – Кажется, нашел!

      Он оживился:

      – Как? Что? Где?

      Но я ничего ему не ответил, потому что сам еще знал очень мало.

      А дело было так.

      По обыкновению, я вышел на свою беспредметную охоту вечером 29 декабря и медленно брел, переодетый бродягою, мимо Обуховской больницы, направляясь к Сенной, чтобы провести вечер в малиннике, когда вдруг меня перегнали двое мужчин, по одежде мастеровых. Один из них нес узел, а другой ему говорил:

      – Наши уже бурили ей. Баба покладистая…

      Словно что толкнуло меня.

      Я дал им пройти вперед и тотчас двинулся за ними следом.

      Они шагали быстро, видимо избегая людей, и для меня, с моей опытностью, было ясно, что они несут продавать краденое.

      Не долго думая, я нащупал в кармане свой перстень с сердоликом и решил доследить этих людей до конца.

      Они миновали Сенную площадь и вошли в темные ворота огромного дома де Роберти. Из-под ворот вышли во двор и направились в его конец, а я вернулся на улицу и стал ожидать их возвращения.

      Идти за ними было ненужным риском. Место, куда они повернули, я уже знал: там, в подвале, сдавая углы, жила солдатская вдова Никитина, известная мне скупщица краденого.

      Знала и она меня не по одному делу, и я пользовался у нее