Реликварий. Линкольн Чайлд

или самки первого. Создается впечатление, что именно этого опасается и департамент полиции Нью-Йорка. Судя по всему, полиция обратилась к лаборатории музея с просьбой определить, чьим зубам соответствуют следы на костях: зубам собаки или, может быть, челюстям более могучего существа?

      Трясущейся от ярости рукой Смитбек оттолкнул так и не съеденные яйца. Он не знал, что хуже: то, что этот мерзавец Гарриман вставил ему фитиль, или сознание того, что он, Смитбек, уже имея в кармане статью, позволил себя отговорить ее печатать.

      «Такое никогда не повторится, – поклялся себе Смитбек. – Никогда».

      А на пятнадцатом этаже Уан-Полис-Плаза лейтенант д’Агоста отложил в сторону тот же номер «Нью-Йорк таймс», сопроводив это действие весьма смачным выражением. Чтобы предотвратить массовую истерию, специалистам департамента по связям с общественностью придется потрудиться сверхурочно. Д’Агоста твердо решил, что, кто бы ни допустил утечку информации, он зажарит этого типа на углях, предварительно насадив его на вертел. По крайней мере хорошо, что это не написал его «приятель» Смитбек. Не приятель, а заноза в заду.

      Сняв телефонную трубку, лейтенант набрал номер шефа полиции. Коль скоро речь зашла о задах, то прежде всего следует позаботиться о своем. Зная характер Хорлокера, д’Агоста счел за лучшее позвонить первым, не дожидаясь звонка.

      Но ему удалось услышать лишь голос секретарши.

      Д’Агоста снова взялся за газету – и тут же отбросил ее. Можно не сомневаться, что через минуту в кабинет шефа ввалится Уокси и начнет нести околесицу об убийстве в замке Бельведер и о том, как самоотверженно он выполняет задание. При мысли о неизбежной встрече с Уокси д’Агоста невольно закрыл глаза. Однако навалившаяся на него усталость была столь велика, что д’Агоста не мог сидеть спокойно. Сегодня ему удалось поспать не больше двух часов. Все кости ломило от ночного лазания по замку Бельведер.

      Д’Агоста нервно встал с кресла и подошел к окну. Далеко внизу среди городских домов виднелась темная прогалина – игровая площадка триста шестьдесят второй школы. По ней носились крошечные фигурки. Дети играли в салки и чехарду, шумно радуясь большой перемене. «Господи, – подумал он, – все бы отдал, чтобы оказаться сейчас одним из них».

      Вернувшись к столу, д’Агоста заметил, что край газеты прикрыл фотографию десятилетнего Винни-младшего. Лейтенант тщательно поправил снимок, привычно улыбнувшись в ответ на улыбку мальчугана. Почувствовав себя после этого несколько лучше, он запустил руку в карман пиджака и извлек оттуда сигару. Хорлокер может проваливаться ко всем чертям. Что будет, то будет.

      Он зажег сигару, бросил спичку в пепельницу и подошел к приколотой к большой доске карте западной части Манхэттена. Карта была испещрена красными и белыми пятнами булавочных головок. В пояснении, подклеенном в углу, говорилось, что белые булавки означают исчезновения людей за последние шесть месяцев, а красные –