Ярый князь. Виктор Карпенко

чуть дальше, за лесом, за косой, где Излома в Волгу втекает. Здесь поглядим, как дело движется, и на Излому поедем. Ещё увидишь умельцев наших, подивуешься. Топорами машут так, что глаз не отвести…

      Всадники осторожно спустились с высокого берега на откос. Встречающиеся мужики скидывали шапки и кланялись поясно.

      – Здрав будь, Анфим Никитич!

      – И вам здоровья, – откликался на приветствие воевода.

      Ярослав отметил, что поклоны мужики отвешивали не по принуждению, как не раз он наблюдал в Новгороде, когда мужику встреч двигался боярин, а с уважением. «Знать, в чести воевода у ватажников! А в Новгороде глянулся просто: купец как купец, коих немало было в окружении отца». Идя рядом с воеводой, Ярослав не без интереса отмечал, как со знанием дела Анфим Никитич разговаривал с мастеровыми, как любовно поглаживал борта ушкуев, мимо которых проходил. Когда же все работные собрались вокруг приехавших ватажников, Анфим Никитич, приложив руку к груди, произнёс:

      – Много сделано, добротно, за то вам, мастера, низкий поклон. Одно прошу: поспешите. Ушкуи нам вскоре занадобятся. Вы уж порадейте. Вижу, работы много. Так вы среди местных умельцев поищите. Посулите денег. Сколь запросят – столь отдам! – твёрдо закончил свою речь воевода.

      Когда вновь сели на лошадей, Ярослав не утерпел с вопросом:

      – А что, Анфим Никитич, поход вскорости намечается?

      – Будет поход. Да ты никак решил с нами податься?

      – Не решил ещё, но уже охота одолевает.

      – Ну-ну, – ухмыльнулся в бороду воевода. – Тот-то ещё будет, когда ты молодцов наших в доспехе да с оружием увидишь. Это тебе не княжеские дружинники, одно слово – ушкуйники.

      Еще издали Ярослав услышал перестук топоров, а вскоре увидел верфь ушкуйников. На пологом берегу Изломы, некогда поросшем травой, а ныне вытоптанном до пыли, среди ошкуренных и неошкуренных стволов деревьев, чадящих и пылающих костров, ощетинившихся, словно рёбрами, начатых и уже белеющих бортами готовых ушкуев, работало до двух сотен человек. Заметив, как азартно горят глаза у Ярослава, Анфим Никитич поинтересовался:

      – Доселе видел, как лодии строят?

      – Не довелось, – тряхнул кудрями молодец.

      – Дело то непростое, попервой не познаешь. Ну да ладно, смотри, – повёл рукой воевода, – видишь на брёвнах, что на земле, брус лежит? То киль будущего ушкуя. Поверх него наложена широкая доска – это основа для поясов обшивки. Она крепится с килем деревянными нагелями, концы которых расклиниваются. Вот те бруски, что стоят вертикально с небольшим уклоном наружу, – штевни. Они соединяются с килем клинцами. Их вырубают из цельного ствола с углом толстой ветви. Потом ставят толстые ветви с прогибом, с наружной стороны их чуть стесывают, чтобы к ним плотнее прилегала обшивка. А там уж и борта обшивают сосновыми или из лиственницы досками. Вон тот ушкуй, что слева, почти готов, только доски поперек закрепить, то для гребцов, и мачту поставить. И все – спускай на воду. Рассказал-то я просто, да только не каждому дело это по уму и по руке. Ты, Ярослав, вот что: оглядись