Ярый князь. Виктор Карпенко

Мюрид на троне великих ханов. В нём не течёт кровь чингизидов, а значит, другие ханы не признают его воли.

      – Кто же станет во главе Орды? Может, хан Абдаллах? – подливая в посольский кубок хмельное, заинтересованно спросил Дмитрий Константинович.

      – Слаб и этот! Нет. Если кому под силу вернуть великую Орду, собрать все земли воедино, так только Мамаю.

      – Кто же это такой? Хан из улуса великого Чингисхана?

      – Нет. Он – темник.

      – Как темник? Всего лишь темник? – изумился нижегородский князь.

      – Темник! Но поступь у него ханская! Поверь, улус Джучи ещё содрогнётся, услышав это имя!

      Ночь прошла в сборах. Дмитрий Константинович понимал, что хан Мюрид поскупился, выделив для охраны посла всего три сотни воинов. Одолеть татар под силу и меньшей числом разбойной ватаге, промышляющей в муромских лесах. В лесу главное не количество, а выбранное место и внезапность. Потому он решил послать с послом своих три сотни воинов во главе с воеводой Данилой Скобой. А тот уговорил последовать за собой своего племянника.

      – Жизнь – она долгая. Может, знакомство с бельдибеком Ачихожием сгодится. Да и великий князь владимирский Дмитрий Иванович – чай, не последний человек на Руси. Глядишь, и от него что-нибудь перепадёт…

      За долгий путь Ярослав и Ачихожия подружились. Несмотря на заносчивый и чванливый вид, посол оказался нрава незлобливого, ума здравого, в посольском чине повидавшего земель немало и потому собеседником интересным. Тем более что обходился он в беседах без толмача. Оказалось, что Ачихожии ведомы языки многих народов, чему Ярослав был немало удивлён. Молодой новгородский купец, являясь благодатным слушателем и хорошим сотрапезником, до того проникся доброжелательством к ханскому послу, что чуть было не проговорился, что и сам побывал в Сарай-Берке вместе с ушкуйниками.

      Во Владимире великого князя не оказалось. А так как послу уже изрядно надоело трястись в седле или в возке, что выделил Дмитрий Константинович, то он с трудом сдерживал раздражение, вымещая его время от времени то на своих нукерах, то на воинах нижегородского князя.

      Ещё издали, оценив размах каменного строительства Москвы, князь Ачихожия возопил:

      – Князю Дмитрию не до ушкуйников! Ему слава хана Берке взор застилает!

      На что сидевший в возке напротив ханского посла Ярослав возразил:

      – Так он же не видел столицы Орды… Как он может желать того, что ему неведомо?

      – Славы? Можно не видеть столицы, но слышать о ней и впустить в своё сердце змею зависти. Но ты молод и многого не знаешь, а потому помолчи. – Подозвав сотника, он приказал привести коня. Уже сидя в седле, продолжил: – Я хочу, чтобы ты был рядом, когда я буду разговаривать с князем Дмитрием.

      – Благодарю тебя, Ачихожия, за честь, но моё звание не позволяет быть рядом с тобой… А кроме того, без приглашения великого князя владимирского я не могу предстать пред его очи.

      Ханский посол рассмеялся и, указав перстом в пайцзу, сказал:

      – Мне никто отказать не может, ни