На север! Оптимистический постапокалипсис. История вторая. Сергей Гришин

уже рассказали?

      – О том, что ты снова от меня решил сбежать? – проговорил царь, кажется, с укором.

      – Почему обязательно сбежать? – опешил я.– Если появилась возможность найти маму, я намерен ей воспользоваться!

      – И что тебе дома не сидится? – вздохнул отец.

      – Когда ещё путешествовать, как не в моём возрасте? – я развёл руками.– Пока забот особых нет, да здоровье позволяет.

      – Заботами обеспечим, – оживился Никанор.– Хочешь, я тебя министром культуры сделаю? Или физкультуры. Ты ж вон ходишь, тренируешься.

      – Нет уж, спасибо, – я поджал губы.

      – Ну и напрасно. Слушай, – батюшку посетила новая мысль, – а давай ты будешь детишек тренировать. Что они без толку мячик гоняют? Ты ведь, помнится, неплохо с ним управлялся. Потренируешь мальцов, а потом мы в целях улучшения международных отношений чемпионат устроим. По этому, как его… По футболу. Налоги под шумок повысим…

      – Как бы вместо улучшения отношений наоборот не получилось, – скептически хмыкнул я.– А то неровён час, проиграют соседи, обидятся и эмбаргу какую-нибудь затеют. Или вообще, войну объявят.

      – О чём речь? – к нам, зевая, подходил Антуан Пустопорожний.

      – Батюшка пытается отговорить меня от поездки, – ответил я.

      – Предлагаю возглавить национальную сборную нашего… этого… тридевятого царства, – выдал царь, слегка задумавшись при произнесении нового наименования страны.– У вас наверху как с этим делом? В футбол играют?

      – Нет, – протодиакон яростно замотал головой, – у нас рабовладение запрещено.

      – При чём тут рабовладение? – мы с батюшкой непонимающе переглянулись.

      – Понимаете, – Антуан обратился к глубинам памяти, – перед Последней войной сложилась довольно странная ситуация. Публичная торговля людьми в рамках транзакций между спортивными клубами оскорбляла демократические силы планеты. Тем более, что суммы этих трансферов зачастую превышали годовой бюджет целого ряда стран.

      – Ни укропа себе, рабы! – воскликнул Никанор.– Вань, может, продадим кого-нибудь для пополнения казны? Гаврилу Отрыжкина того же. Он парень видный. К тому же неплохо жонглирует яблоками – я видел, как перед девицами давеча выпендривался.

      – Кто ж его купит? – усомнился я.– У нас таких парней, хоть телеги грузи. Особенно, когда на пиру наберутся. Он же не этот, – я порылся в памяти, припоминая хоть какое-нибудь имя, упоминаемое в моих книжках в связи с футболом, – не Пелевин.

      – Кто такой Пелевин? – четыре глаза уставились на меня вопросительно.

      – Футболист… кажется, – я не был абсолютно уверен в том, что именно всплыло в моей утомлённой событиями прошедшего дня голове.– Он, вроде бы, бразильянец был.

      – А почему тогда фамилия русская? – озадаченно поинтересовался Антуан.

      – Наверно, поменял, когда его к нам в рабство продали, – принял у меня эстафету Никанор.– Зато страна его бразильянская после этого озолотилась. И наладила серийное производство рабов-футболистов.