Атлантида. Юрий Слобода

на белом скате, увешанная тяжёлыми ожерельями из пурпурных кораллов – символ кровеносных артерий рифа, держа в руке большую раковину моллюска-гребешка. Иерархически она подчинялась Альки, вместе с нимфами островов – ритеями. Божеству Ри поклонялись островитяне Атлантиды, занимающиеся подводным промыслом.

      Луна нырнула в чёрное облако каракатицей… Заплясали тени, полетел песок из под ног Хостомара… Оторвал голову от песка Хостомар, лицо Лиссори рядом. Глаза её у переносицы мастера аттиса. Нырнуть туда, как в чёрное небо, к созвездиям небесного океана. Потянулся к ней… Запутались пальцы в волосах Лиссори, будто в сети рыбацкие попали. А на плечо Хостомара крепкая ладонь легла. Развернул он непослушное тело. Перед ним конегистра Хотнгизы Сойка, словно из пламени костра вышла. Огненные волосы в ремешки скалги схвачены. Тень пламени мерцает на лице, а красный шрам на её груди глаз аттису разрезает.

      – Славно ты трудишься, мастер.

      – Слава Океану, Сойка, – выдавил из себя Хостомар и потух… И снились ему божества океана…

      Божества океана.

      Белая соль рассвета уже обозначила контур берега. Таяла луна, отдавая своё свечение небу. Кесор-Пряник, сидя на влажном берегу, метал в лёгкую набежавшую волну жареных креветок из огромного блюда, возвращая в родную среду дары океана. Время собирать и разбрасывать раковины…

      Сны, как волшебное море, куда попадает утонувшей рыбой душа… Вольготно ей в вольной стихие миража, не хочется выплывать на жаркую сковородку жизни. А на дне – божья благодать. Из зелёной глубины всплывает с медузой водяной солнечный зайчик лучу поклониться. Рачок отшельник в келье панциря воздаёт хвалу океану. Краб крестит жертву клешнёй, нарушая пост моря. Молодая русалка втихаря нерестится внебрачными чадами.

      Из коралловой чащи выплыла Ри. Потянула ладони к мастеру, глазом окуня прокатилась по нему. Рыжие плавники, как грива Сойки. На пухлых губах улыбка играет. Говорит с аттисом на языке ивестидн, что-то сказать ему хочет. Отшатнулся Хостомар от божества. Пора выплывать из хмельного миража. Но пальцы Ри уже его обнимают тонкими перепончатыми ластами-плавниками…

      Открыл глаза Хостомар, значит, проснулся. Нет Ри рядом, только какой-то дядька его обнимает, приголубил пятернёй, как невесту мужнюю. Растолкал его. Тот сам только что загребал волну в пучине сновидений. Глаза выпучены, как у краба, зрение фокусируют.

      – Ты кто?

      – Аттис-скиб, атлантис камня, Хостомар. Для праздника резьбу ладил.

      – А я юттис-скиб, мореход Ютистиленты, значит. И жених, муж теперь. Ты моё торжество справлял.

      – А жена где, супруга законная?

      – Была… – произнёс тот растерянно.

      День начался с неприятности. Ленивая волна размазывала пепелища ночных костров, собирая скупую дань океану. Вдалеке, на каменных блоках, где лежали вчера щиты воинов, ветер пылил пеплом. Торопился